В мозг - Михаил Эм (2020)

Внешне Селедкин оставался абсолютно серьезен, но я-то видел его внутреннюю омерзительную ухмылку! Больше всего в этой ситуации меня бесило то, что он знает, что я вижу его внутреннюю ухмылку, и наслаждается моим бешенством, понимая, что никакого формального повода к бешенству у меня нет. И я понимал, что он наслаждается, но не мог с собой ничего поделать, потому что бешенство перехлестывало через край. Вместе с тем, нарушь я протокол официальной беседы, кара окажется неминуема. Конечно, Селедкин предпочел бы, чтобы нарушение произошло при свидетелях, но даже в отсутствие оных он окажется вправе применить ко мне меры административного воздействия.

Короче, я гневно напрягся и спросил, по возможности бесстрастным голосом:

– Какие именно улучшения вы хотите видеть в предоставляемых мной графиках, Сергей?

Селедкин принялся пренебрежительно объяснять.

В этот момент один из стеклянных лучей, до того старательно избегавших моего визави, нервно вздрогнул и проник в его начальственную голову.

Я говорю «проник», потому что не знаю, как лучше охарактеризовать данный процесс. Можно сказать: пересекся. То есть стеклянный луч впервые пересекся с живым объектом, которым оказался мой непосредственный начальник Селедкин, а именно – его обритая до мелкого ежика голова.

Собственно, мне стало не до наблюдения за стеклянным лучом, потому что в момент, когда луч пересекся с селедкинской головой, в мозгу вспыхнуло новое изображение. Нет, это было не изображение – в том смысле, что имеющийся обзор оно не застило. Скорее, в мозгу возникло ощущение, яркое и незабываемое. Его сложно описать словами, но другого изобразительного средства у меня нет.

[Вспышка. Мириады разноцветных переплетающихся нитей. Нити образуют бугорки и уступы, по которым можно передвигаться. Хотя что значит «передвигаться»? В этом мире у меня нет тела. Но передвигаться возможно – я чувствую это. Неловко разворачиваюсь на месте и окаменеваю от увиденного.]

[Передо мной я сам, то есть я в реальном мире. Сижу в кресле напротив… Напротив кого? Если напротив Селедкина, то в настоящий момент я обозреваю себя из его мозга. Неужели это в самом деле я? Представлял себя как-то иначе. Вид у меня немного не такой, каким я кажусь в зеркале. Вид нахальный и презрительный. Не думал, что у меня такая противная улыбка. Странно, но я не улыбаюсь. Когда не улыбаюсь? Сейчас, разумеется.]

– Иван, вы меня слышите?

С трудом я переключился на реальный мир с…

Откуда, в самом деле, я переключился? Из мозга Селедкина. Мозг… Мозги… Мозгомирье – сокращенно ММ… С ММ я переключился на реальный мир, в котором начальник, уже всерьез обеспокоенный моим неадекватным поведением, спрашивал с явным, все возрастающим любопытством:

– Вы что, заснули? Иван, вам плохо?

– Нет-нет, – поспешил произнести я, сосредотачиваясь на реальности. – Я вас понял, Сергей. Постараюсь в следующий раз соответствовать требованиям.

После нескольких проверочных фраз Селедкин меня отпустил. И все это время я наблюдал за собой из его головы. Внимание мое без труда раздваивалось.

Когда я поднялся с кресла и повернулся, чтобы выйти из кабинета, стеклянный луч выскользнул из селедкинской головы, и контакт с ММ оборвался.

Слава те Господи, физически это происшествие никак на меня не подействовало. Хотя – разве могло подействовать? Стеклянный луч был невидим, он был ощущением – а может, воображением, кто знает?! Мне известно, ученый обязан обладать отменным воображением. Но на воображение такой силы и такой реалистичности даже мне, создателю единственно верной экономической теории, сложно было рассчитывать.

5. Прыгунцы

Юрий Петрович передал труп Карраско родственникам, срочно приехавшим из Аргентины. Проговорив необходимые слова соболезнования, сел в геликоптер и направился под Тулу, где приземлилась космическая пирамида с прыгунцами.