В мозг - Михаил Эм (2020)

И молчит, сука, стану я возражать или нет. Какой тебе прогресс, когда в прошлый месяц продажи были нормальными?! Я ж сам, по твоей просьбе, отчеты составляю, в красивом графическом оформлении – не только по своему сектору, но и по остальным тоже! И ты мне, гадина, еще выговариваешь, что прогресса в динамике не наблюдается?! Ты, который своими успехами обязан только тому, что родился с денежной печатью на лбу!

Я раньше об этом читал, а потом сам убедился: одни люди рождаются с денежной печатью на лбу, а другие без нее. Если денежной печати на лбу нет, считай пропало: ходить тебе всю оставшуюся жизнь без денег. Ничего не сделаешь, потому как печать. Без толку переучиваться, пыхтеть, стараться из последних силенок – не твое это. У тебя другое призвание – другая стезя. К примеру, моя стезя – научная деятельность по преобразованию хаотической вселенной в экономически обоснованную. Это высший пилотаж: призвания у других людей могут быть попроще – допустим, вскопать пустырь под грядки или продолжить род.

У моего начальника на лбу стояла денежная печать, в чем и крылась причина его карьерных успехов. Но сам он об этом не ведал – полагал, видимо, что служебным ростом обязан интеллекту. Какой интеллект, к чертовой матери?! Мне рассказывали, что в своем левом университете Селедкин на тройбаны учился, а развернулся только здесь, на перепродаже сигнализации. Интеллектуал, называется!

Но хрен с ним, с Селедкиным, и с его фирмой «Сигнал-Монтаж». Суть в том, что на следующий день после приобретения мной стеклянных лучей я с самого утра оказался в его кабинете: захотел начальник со мной увидеться, понимаешь.

– Присаживайтесь, Иван, – предложил мне Селедкин, по своей привычке посмеиваясь.

Я сел, в ожидании очередной каверзы. Но ожидания не оправдались: потребовалась информация по одному из контрагентов, у которых запоздал текущий платеж. Я к этой истории не имел отношения, поэтому просто выложил имеющиеся отмазки на стол, после чего собрался умыть руки.

Но суть опять-таки не в этом. За три часа, прошедших со времени моего подъема с постели, стеклянные лучи никуда не делись. Они продолжали торчать из моих глаз – впрочем, с каждой минутой смущая меня все меньше и меньше. За три прошедших часа я почти привык к лучам и с ними сжился.

На улице и в метро стеклянные лучи повели себя немного странно. Когда я вышел на улицу и оказался среди таких же, как я, прохожих, спешащих на работу, стеклянные лучи усердно изгибались, явно реагируя на живых людей. Они напоминали водоросли, плавающие по поверхности и тревожимые течением. Стеклянные лучи – напоминаю, они были длиной около пяти метров – категорически не желали пересекаться с живыми существами, поэтому при встрече с ними изгибались, чтобы увернуться. Но я не мог отделаться от ощущения, что лучи вожделеют встречи с людьми. Они не шарахались в рефлекторном испуге, а всего лишь уклонялись, причем с явным сожалением. При этом стеклянные лучи как бы посматривали на меня, в ожидании команды.

Только в кабинете начальника я понял, насколько верными оказались смутные утренние предчувствия.

Получив исчерпывающую информацию, Селедкин меня не отпустил. Вместо того, внутренне ухмыльнулся и спросил насчет улучшения отчетной графики. Как будто графика, исполненная стандартными профессиональными средствами, плоха!