В мозг - Михаил Эм (2020)

Прежде всего Юрий Петрович пошарил по сети и установил, где находится ближайший к месту высадки космической пирамиды лагерь прокаженных. Лагерь находился не так далеко – километрах в тридцати. Туда-то Юрий Петрович и направил геликоптер.

Свалку приметил издали: она была действительно велика, хотя больше напоминала лесные посадки. Сначала вырывали котлован, в него закапывали мусор, сверху насыпали слой почвы и высаживали деревья. Работа трудоемкая и муторная, но прокаженные справлялись. Среди мусора попадались годные вещицы – они и служили прокаженным наградой.

Экономический смысл данного разделения был в том, что в мусор отправлялись товары, которые, в силу разных причин, не могли быть переданы в потребление – потому они и выводились из оборота. Выведенные из оборота товары не представляли интереса не только для потребителей, но и для интерфейса ММ – в том смысле, что теряли выраженную в часах стоимость.

Известно даже детям: труд – сознательное действие. Если рассматривать любое действие как трудовое, то причинно-следственные связи протянутся в бесконечное будущее, в итоге окажутся не исчисляемы – не только людьми, но и самим ММ. Люди, конечное, такую хитроумную методику никогда не реализовали бы, но ММ позволяло. Когда производитель – вернее, товарный управляющий – отчаивался отдать товар в потребление ввиду постоянного роста его стоимости (вследствие, к примеру, содержания товара на складе), стоимость товара обнулялась. Достаточно было об этом подумать, как ММ исполняло экономическое намерение.

В этом случае возникал так называемый парадокс Свирелькина: товар подлежал утилизации, но утилизация не могла быть возмещена ввиду того, что данный товар не подлежал возмещению. Выход был найден в использовании для утилизации списанной техники, работающей в автоматическом режиме. Грузовые геликоптеры самостоятельно забирали мусор из назначенных мест и доставляли на свалку, где за дело брались прокаженные. Они отбирали пригодное для себя, остальной мусор, используя списанную же технику, закапывали. Интерфейс у прокаженных отсутствовал, поэтому они не могли в точности соотносить потребление с производством, но в данном случае этого и не требовалось. Списанные товары для прокаженных были равносильны дикорастущим плодам: это была сама природа, предоставляющая в человеческие руки щедрые дары. Социализированное население, которое таким способом разрешало парадокс Свирелькина, радовалось не меньше.

Практически все прокаженные занимались переработкой мусора. Поговаривали, что в джунглях существуют отдельные сельскохозяйственные коммуны, но если такое и имело место, то в качестве исключения. Уделом прокаженных оставались мусорные свалки, которые прокаженные своими руками облагораживали. Соблюдая негласную социальную договоренность, за пределы свалок прокаженные не совались: все равно не имели права пользоваться благами цивилизации наравне с социализированными людьми. Но и социализированные предпочитали не посещать свалки. Взять в потребление товар, подлежащий утилизации, было легко, ведь такой товар абсолютно ничего не стоил, но невозможно с этической точки зрения. Дикие времена установили для людей множество этических барьеров, преступить через которые было абсолютно невозможно.

Юрий Петрович долетел до места обитания прокаженных, но непосредственно на свалку предпочел не опускаться, приземлившись на поляну поблизости. Идти пешком, хотя бы полкилометра, было тяжело из-за побаливавшей ноги, но ситуация требовала жертв.

Оставив геликоптер на поляне, Юрий Петрович направился в сторону нескольких рубленых изб, которые приметил с воздуха. Близился вечер – наверное, в избах найдется понимающий человек, с которым можно потолковать по душам.