Идеальная мать - Эйми Моллой (2019)

— Он спросил, можно ли ему тоже прийти, — тихо сказала Фрэнси, прислушиваясь к шагам Одди снаружи. — Я же не знала, о чем мы будем говорить.

— Привет, — сказал Одди, когда Колетт открыла ему дверь. Выглядел он просто ужасно: небритый, в потной футболке. Фрэнси было странно видеть его без слинга, в котором он обычно носил Отомн. Не успела Фрэнси спросить, как он ответил:

— Она с моей мамой.

— А зачем ты тогда пришел? — Фрэнси почувствовала, что это прозвучало как обвинение. — Просто я сама, если бы мне дали отдохнуть от ребенка, сразу легла бы спать.

Одди сел на диван:

— Мне хотелось с вами повидаться. — Он положил руку на лоб, и Фрэнси заметила, что у него седина в висках. — Я так волнуюсь за Мидаса. Такая жуткая ситуация, а вы единственные, с кем я могу об этом поговорить.

Колетт налила Одди кофе и снова села на пол.

— Так, раз уж мы об этом заговорили, — сказала она. — Одди. Да и все остальные тоже. О том, что я сейчас расскажу, нельзя говорить никому. — Она открыла папку и разложила на полу фотографии. — У них есть возможный подозреваемый.

Одди вскинул голову:

— Подозреваемый?

— Да, вот он. Его зовут Боди Могаро. Полиция считает, он как-то связан с этой историей.

Фрэнси опустилась на пол около Колетт. У человека на фото были янтарного цвета глаза, смуглая кожа и очень коротко остриженные черные волосы.

— Против него есть какие-то улики? — спросил Одди.

— Его дважды видели рядом с домом Уинни. 3 июля он купил пиво и сигареты в лавке на углу. Расплатился кредиткой. Так полиция узнала его имя. Продавец сказал, что он казался взволнованным. Выйдя из магазина, он сел на скамейку возле парковой ограды и смотрел на ее дом. Видимо, присматривался. А на следующий вечер его видели около ее дома, и он вел себя неадекватно. Орал на кого-то по телефону.

— В вечер, когда похитили Мидаса? — спросила Нэлл.

— Да.

— Он живет в Детройте, — Одди вынул из папки газету и стал читать.

Солнечный свет из окна падал прямо на него, так что Фрэнси не видела выражения его лица.

— Да, — сказала Колетт. — Он прилетел в Нью-Йорк 3 июля. У него был обратный билет на пятое, но в самолете его не было. Где он сейчас, неизвестно.

— Как это неизвестно? — спросила Фрэнси.

— Вот так. Полиция не может его найти.

— Господи боже, — сказала Нэлл.

— А может, он хочет получить за Мидаса выкуп? — спросила Фрэнси. — Так с актрисами, наверное, часто бывает. Но Лоуэл говорит, что если бы дело было в выкупе, они бы уже вышли на связь.

Ей до сих пор казалось, что Лоуэл ошибается. Все-таки их единственный знакомый из полиции, дядя Лоуэла, работает шерифом в Эстервилле. Откуда ему знать про такие крупные дела: знаменитая в прошлом актриса, мультимиллионер, дочь девелопера с хорошими связями.

— Я не видела, чтобы где-то тут упоминался выкуп, по крайней мере, в этой папке.

— Вы видели, что он родом из Йемена? — спросила Нэлл.

— Да, но он живет в США уже двенадцать лет, — сказала Колетт. — Я погуглила. Особенно ничего не нашла. У него есть страничка в «Фейсбуке», но закрытая, и там все на арабском. Я нашла человека с таким именем, он работает механиком в компании, которая занимается арендой частных самолетов. Неподалеку от Детройта. Это наверняка он.

— Самолетов? — спросила Фрэнси.

В конце коридора раздался плач Поппи.

— Я опять звонила Уинни, — Колетт встала. — В третий раз уже. Она опять не подошла.

Нэлл потерла глаза:

— А всякие журналисты с камерами вокруг ее дома? Это же беспредел. Я сейчас проходила мимо, какой-то козел остановил меня, спрашивал, не соседка ли я и не могу ли что-то сказать.