Прощай, принцесса - Хуан Мадрид (2008)

Если кому-то интересно узнать такие подробности, скажу, что квартира Матоса занимала весь этаж. Внешние стены ее заменяли гигантские окна от пола до потолка, комнаты были обставлены суперсовременной мебелью, скульптурами, висели там и картины, в которых преобладал белый цвет. Адвокат провел меня в гостиную площадью в два раза больше моей квартиры. Я присел на гигантский диван, обитый белой кожей, перед которым стоял низенький столик из черного полированного дерева.

На нем лежала желтая папка, стояло несколько статуэток из серебра и железа, маленьких и каких-то перекрученных. Еще я заметил небольшую тетрадь в черном кожаном переплете, ручку — кажется, она была золотой, — старинную пепельницу из гранадской керамики и зажигалку Zippo. Единственная вещь, которая осталась мне от отца, — это именно зажигалка Zippo, которую ему самому подарил один из бойцов интернациональных бригад во время Гражданской войны в 1938 году. И она до сих пор вполне исправно мне служит.

Матос указал на желтую папочку и сказал:

— Вот тут еще фотокопии дневника Лидии. Тебе кофе с молоком и с сахаром?

— Без того и без другого.

— Посиди здесь немного, я скоро вернусь.

Я достал пачку «Дукадос», чиркнул зажигалкой Zippo и раскрыл папку. Там были уже знакомые мне копии, на этот раз увеличенные. Несколько не скрепленных между собой страничек.

Матос довольно быстро вернулся, неся в руках поднос, на котором стол кофейный сервиз из тонкого фарфора, очень похожего на китайский. Скорее всего, он и был китайским. Адвокат поставил поднос на стол. Кофе был отличным. Должно быть, Матос прочитал мои мысли, потому что сказал:

— Это Blue Montain — лучший кофе в мире. Никарагуанский.

— Это заметно, — ответил я.

— Валяй, рассказывай.

Но тут зазвонил его мобильный. Адвокат поднялся на ноги.

— Да? Да, это я… Секундочку подождите. Извини, пожалуйста! — обратился он ко мне. — Звонят из Соединенных Штатов — проклятая разница во времени, они вечно об этом забывают. Ты подождешь немного? Я скоро вернусь.

Погруженный в свои мысли, я рассеянно поглядел, как он двинулся куда-то вглубь дома, открыл одну из дверей и скрылся за ней. При этом он бормотал в трубку что-то вроде:

— Ты уверен? Ты мне гарантируешь, что он лучший в своем деле?

Налив себе еще кофе в чашку, я выпил его мелкими глотками, наблюдая мадридский рассвет с высоты тридцать первого этажа одного из первых небоскребов, построенных в Испании. В городе еще горели ночные огни, но они медленно уступали место первым солнечным лучам, пробивающимся из-за других небоскребов, новых, построенных на востоке Мадрида. Потом я поднялся на ноги, держа чашку в руке, и направился к одному из гигантских окон. Оттуда открывалось грандиозное зрелище, на фоне которого я казался себе крошечным и ничтожным. Букашкой, которая никогда не будет способна противиться могучим силам, несущим ее куда-то.

Сзади раздался шум. Я обернулся и увидел мальчишку чуть старше Сильверио в черной куртке и джинсах, пившего кофе из чашки хозяина дома. Он был высоким, с острым длинным носом.

Я узнал его, это был тот парень, что служит у Матоса водителем. Кажется, его звали Рохелио.

Он тоже меня разглядывал, неспешно потягивая кофе. Потом налил себе еще. Его глаза неотрывно смотрели на меня.

Наконец он закончил и опустил чашку на стол. Щелкнул языком:

— А я вас знаю, я вас как-то забирал из тюрьмы, так?!

— Да, ты забирал меня из Сото-дель-Реаль, примерно с неделю назад.

— Классный кофе, — заметил он.

— Да, согласен, — сказал я.

— Классный, — повторил он и добавил: — Ладно… вы что, поедете со мной и с сеньоритой?

— С сеньоритой? С какой сеньоритой?

Он вытаращил глаза.

— Как с какой? С девушкой сеньора Матоса. Мне сказали… — Он бросил взгляд на часы. — Мне сказали, чтобы я подал машину к семи тридцати. Так вы поедете с нами?

— Нет, наверное, нет.