Поезд смерти - Роберт Бирн (1994)

– Вызови мне такси. Я нахожусь на моторном катере возле Алькатраса. Через десять минут буду на причале внешней гавани.

– Я пришлю кого-нибудь встретить тебя, Джим. У меня только одна надежда – что все это ложная тревога, что мы бредим.

– Я тоже на это надеюсь.

Сонный железнодорожный рабочий по имени Эрик Кемпински, надев комбинезон на голое тело и ботинки на босу ногу, забрался в свой “шеви-блейзер” и направился к путям – за полмили от дома. Чтобы немного освежиться, он опустил стекло и высунулся наружу. Сколько сейчас времени? Половина третьего? Три? До полуночи он играл на бильярде в клубе Вальехо и сейчас чувствовал себя препаршиво. Конечно, если бы он выиграл у Египтянина, настроение было бы получше.

Тот человек, что звонил по телефону, Иган, был очень взволнован, да и на линии стоял такой шум, что он еле слышал его. Этот Иган сказал, что какой-то поезд потерял управление и со страшной скоростью несется куда-то на запад. Ему, значит, нужно посмотреть, не прошел ли он мимо их станции. Бригада на вызовы не отвечает, проводник служебного вагона тоже не отзывается, из цистерн в середине поезда вытекает ядовитый газ. Ну и дела, от таких известий не заснешь.

На переезде было холодно и тихо. Полная луна, затмевая звезды, одна господствовала на небе. Нигде никаких огней. В окнах нескольких ферм, расположенных поблизости, также было темно, как и полагается в это время суток. Кемпински поежился и пожалел, что не захватил с собой куртку. Говорите, что хотите, но ночью в Калифорнии настоящая холодрыга, какая бы жара ни стояла днем. От этого хорошо спится. В три часа ночи человек должен лежать в постели и видеть десятый сон, а не мотаться в темноте, думая о проигрыше на бильярде. Он выключил двигатель и прислушался, вглядываясь в темноту вдоль рельсов. С востока до него долетел какой-то слабый шум. Нет, почудилось. Хотя... Стой! Шум усиливался, теперь его уже хорошо слышно. Он не мог ошибиться, это приближался поезд. Свет его прожектора виден у ранчо Лаффуна, за три мили от переезда. Похоже, он идет на хорошей скорости.

Кемпински завел мотор и свернул на проселочную дорогу – две колеи на краю огромного поля люцерны. Две мили дорога идет по прямой, пока не упрется в ирригационный канал. На этой дистанции он может догнать поезд и осмотреть его.

Установив боковое зеркало так, чтобы видеть прожектор поезда, Кемпински увеличил скорость до тридцати миль в час и включил фару на крыше кузова. Поворачивая ручку над своей головой, он направил луч света вверх и влево, туда, где скоро должен оказаться локомотив. В зеркале он видел, что состав нагоняет его машину. Поэтому он увеличил скорость сначала до сорока, потом до пятидесяти и наконец до пятидесяти пяти миль в час – самое большее, что мог дать автомобиль на проселочной дороге. Головной прожектор надвигавшегося поезда раскачивался из стороны в сторону, как мачете, разрубающее ночную тьму.

С нарастающим грохотом, в котором слились гул дизельных двигателей, лязганье стальных колес о стальные рельсы и шум ветра, пронесся первый локомотив, заслонив от Кемпински луну и погрузив его в тень. Не слышно гудка. Нет никаких признаков того, что машинист заметил прожектор машины, никто не ответил на приветствие, когда Кемпински дал сигнал. Дорожный рабочий видел на своем веку тысячи локомотивов, на многих ездил сам, но никогда ему не приходилось встречать такой странный поезд в таких необычных условиях. Четко вырисовываясь на фоне луны, эта черная громадина почему-то казалась далекой и зловещей. Он действительно был очень большим, самым большим из всех виденных Кемпински локомотивов, какая-то новая модель, рев двигателей говорил об их необыкновенной мощи. У него были более обтекаемые, чем у обычного локомотива, формы, а ветровые щитки напоминали прорези для глаз на первобытной маске. Кемпински снова и снова давал гудки, но безрезультатно. Поезд обратил на него не больше внимания, чем разъяренный черный носорог на муху.