Меморист - М. Дж. Роуз (2013)

— Мои исследования привели меня к проблемам травм прошлой жизни и в Общество памяти. Когда я описал то, что происходит с моим сыном, ваш отец рассказал мне о ваших проблемах.

Не привыкшая обсуждать свой личный ад с кем бы то ни было, Меер молчала. На минуту забыв тревогу об отце, она вместо этого разозлилась на него. Кто для него этот Себастьян Отто, чтобы выкладывать ему все?

Или не заметив ее растерянность, или решив не обращать на нее внимания, Себастьян продолжал:

— Сейчас состояние Николаса очень плохое. Он находится в психиатрической клинике, в которой работает моя бывшая жена. Я теперь не могу даже поговорить со своим сыном.

Его голос был словно стянут шрамами горя.

— Я вас понимаю. — Меер прониклась сочувствием к нему, но в еще большей степени к его ребенку.

— Спасибо. Это просто ужасно. Я имею в виду не себя — а Николаса, каждый потерянный день его жизни. И что хуже, мы с Ребеккой никак не можем прийти к согласию относительно того, какие следующие шаги нужно предпринять… она женщина рациональная, привыкла видеть все только в одном ракурсе. Какое-то время я уступал ей и другим врачам, но вот уже столько времени нет никаких улучшений… существуют и другие методы, и я хочу использовать их все. Мы должны попробовать всё.

— Вы имеете в виду терапию регрессий памяти?

Кивнув, Себастьян свернул направо на широкую улицу. От этого резкого маневра протестующе завизжали покрышки. Он снова включил музыку. Машина наполнилась переливами «Пражской» симфонии Моцарта.

— Извините. У вас сейчас и своих забот хватает. Мне следовало бы вас отвлечь, а не нагружать еще больше своими проблемами. Давайте я вам лучше расскажу о том, где мы сейчас находимся. — Несколько натянутым, но решительным голосом Себастьян начал подробное описание района, по которому они сейчас проезжали: — Это Рингштрассе, бульвар, опоясывающий кольцом центр города. Он был разбит в 1857 году, когда император распорядился снести крепостные стены XIII века.

Странно, но, несмотря ни на что, Меер испытала облегчение, внимательно слушая его рассказ о больших зданиях-близнецах двух музеев, художественного и естественной истории, и о дворце императора Фердинанда.

— Персональная экскурсия, — весело заметила она. — Как это здорово!

— Моя мать руководила туристическим агентством и устраивала экскурсии по городу. Летом, когда туристов бывало особенно много, меня нередко призывали на помощь. Так что все это получается естественно.

— А я все лето торчала в антикварном магазине матери. Похоже, у вас в жизни было больше радости. По крайней мере, вы не были заточены в четырех стенах. — Меер выглянула в окно. — Все это очень напоминает какой-то другой город, где я уже бывала. Может быть, Париж?

— Да, императорская Вена во многом повторяла архитектуру Парижа. Большая часть того, что вы сейчас видите, для европейского города относительно новые здания, построенные в XIX веке. Именно эти бесконечные перестройки, а также то, какие огромные средства тратил на них император, привели к тому, что он потерял популярность в народе. А сейчас мы въезжаем в самый центр города, — объявил Себастьян, сворачивая еще на одну извилистую улочку.

— Вот это здание выглядит здесь не к месту. — Меер указала на здание банка на углу, выстроенное в стиле модерн. — Оно слишком новое.

— Странно. Оно построено в тридцатых… не такое уж и новое. В городе с многовековой историей очень трудно найти равновесие и сохранить архитектурную целостность…

Но Меер уже его не слушала. Впереди показалось кафе с большими окнами с резными переплетами из потемневшего от времени дерева.

— Я знаю, где мы сейчас проезжаем. Я уже видела эту улицу. Художественный салон находится в конце квартала.

— Откуда вам известно, где он?

— Должно быть, видела в каком-то кино. Здесь снималось столько фильмов. Разве это не один из самых знаменитых районов Вены?