Сделка - Джоан Вулф

Вскоре миссис Макинтош внесла супницу с дымящимся супом и поставила возле меня. Когда она пошла за хлебом, Никки подскочил к моему стулу, чтобы взять у меня из рук тарелку для гостя и отнести ему. Затем то же самое он проделал со своей тарелкой, после чего уселся и в ожидании повернулся ко мне.

Я сложила руки, наклонила голову и произнесла:

— Благодарю Тебя, Господи, за Твои ежедневные дары и за эту пищу, к которой мы собираемся приступить.

— И еще за то, — добавил мой добросердечный сын, — что наши гости не заблудились в снежной буре, верно?

— Аминь, — сказал граф, сохраняя полную серьезность.

Для меня молитва о пище была вполне насущной, ибо не так давно мы пережили не слишком легкие времена, когда я в полном смысле слова не была уверена, что завтра у нас будет что поставить на стол.

Молитва закончилась, Никки поспешно схватил ложку и начал есть. Я тоже подняла ложку, но перед тем как опустить ее в тарелку, бросила взгляд через стол, чтобы прямо посмотреть в лицо человеку, которого всегда считала своим врагом, хотя никогда раньше не видела.

Волосы графа Сэйвила цвета темного золота поблескивали в пламени свечей; светло-карие глаза казались непроницаемыми; красивое лицо было бесстрастным.

Да, пришедшее мне на ум сравнение со скакуном было верным: в нем ощущалась порода.

Он проглотил первые две ложки супа и снова поднял глаза. Их выражение невольно заставило меня улыбнуться.

— Неплохо, верно?

— Неплохо? — Он проглотил еще ложку супа. — Просто амброзия!

— Я знаю это слово! — подал голос Никки. — Мне рассказывал мистер Ладгейт. Это пища богов.

— Ты совершенно прав, — согласился граф, и мальчик засиял от похвалы.

Я уже не могла со всей определенностью сказать, приятно мне, что Сэйвил с симпатией относится к моему сыну, или, напротив, хочется, чтобы тот раздражал его.

— Кто у вас готовит еду? — спросил граф. Я коротко рассказала о супругах Макинтош.

— А у меня свои грядки в огороде, — сказал Никки, — и мистер Макинтош сохраняет мои овощи на зиму. Для своих супов.

— Очень хорошо, — заметил граф с улыбкой, — что ребенок помогает матери в саду и огороде.

— Он не помогает мне, — возразила я. — У меня не хватает времени заниматься овощами.

Сэйвил доел суп, налил себе вина.

— Хотите добавки, сэр? — спросил Никки.

— Должна объяснить вам, милорд, — вмешалась я, — что ужин состоит из одного блюда: этого супа, которого в достатке. На второе — сладкое.

— В таком случае, — весело сказал граф, — прошу налить мне еще тарелку. Только полную.

Никки с готовностью выполнил его просьбу.

Глава 2

Поскольку ужин был не слишком обильным, он длился недолго. Потом я отправила Никки наверх заниматься и пригласила графа в гостиную на бокал хереса, бутылку которого держала для мистера Ладгейта, который иногда приезжал ко мне с визитом.

Я налила хереса и себе — для смелости? Я понимала, что, к несчастью, мне придется, хочу того или нет, выслушать графа Сэйвила и узнать, что привело его в мой дом. Ничего хорошего от этого разговора я не ждала, а потому заранее готовилась к обороне.

Мы уселись в кресла по обе стороны камина, отпили вина и некоторое время молча смотрели друг на друга.

Граф первым нарушил молчание:

— Вы не такая, как я предполагал.

Я вздернула подбородок:

— Не вполне понимаю, что хочет сказать ваше сиятельство.

— Не понимаете?

Он сделал еще глоток и посмотрел на меня поверх бокала. Теперь его глаза были не карими, а цвета янтаря, как херес.

— Не понимаю, — повторила я, отвернувшись к камину и стараясь, чтобы на моем лице не отразилось охватившее меня смятение.

Он опустил бокал.

— Я приехал к вам в Суррей, миссис Сандерс, — сказал он, переменив тон на сугубо деловой, — прямо из Девейн-Холла с известием, что лорд Девейн скончался.