Золотая подкова (сборник) - Василий Шаталов (1986)

В тот же вечер много девушек-подружек собралось в доме невесты. Нарядные, юные, одна краше другой. На каждой девушке, одетой в красное или лиловое платье, чуть слышно и нежно позванивали серебряные украшения.

Включив проигрыватель, подруги Эджегыз слушали музыку, пели свои девичьи песни. Так до самого утра они и не сомкнули глаз.

Усталые от бессонной ночи, девушки и не заметили, как подоспело время одевать подружку в свадебный наряд: часам к двенадцати за ней должны будут приехать посланцы Джумы. Согласно обычаю, все свадебные дни невеста проведет у родственника жениха, под неусыпным наблюдением и опекой снохи старшего брата.

Утром к Эджегыз зашла мать. Поджав тонкие губы, Сюльгун-эдже с печальным видом наблюдала за действиями девушек, беспечно и весело наряжавших свою подругу. Вот на Эджегыз надели свадебное платье, ярко-красное, как спелые зерна граната, почти до пояса усыпанное круглыми серебряными бляшками. Утро ударило в них солнечным светом, и в комнате стало веселее. Сияние, исходившее от нагрудного серебра, ложилось на ковры, на мебель, на лица девушек, невесты. Ворот ее платья скрепили круглой брошью — гульяка, украшенной сердоликом. Вслед за этим на голову Эджегыз легла усыпанная множеством серебряных сосулек, узорчатая тюбетейка. Потом к тугим косам прикрепили длинные серебряные подвески. Руки ее украсили широкие браслеты, а пальцы — серебряные кольца. Голову невесты накрыли красным халатом-курте. Закрыв губы полоской яшмака — платка скромности и молчания — Эджегыз подошла к стоявшему в углу небольшому зеркалу. Взглянув в него, она не узнала себя — так изменял ее свадебный наряд.

Из-под накинутого на голову курте были видны лишь таинственно и лукаво сверкавшие глаза.

А девушки наперебой:

— Ах, Эджегыз! Какая ты красивая!..

— Роза весенняя!

— Куколка!

И вдруг… эти нежные возгласы были прерваны криками с улицы:

— Едут! Едут!..

По проселочной дороге на бешеной скорости мчалась длинная вереница легковых автомашин. Трепетали на ветру разноцветные шелковые платки и шары, неистово гудели машины. Вскоре они выехали на сельскую улицу и подкатили к дому невесты. Сюда же сбежался народ, чтобы посмотреть на отъезд невесты.

Из головной «Волги» вышли дядя жениха Муратберды, сноха Джумы — Марал и другие его родственники. Они направились к дому невесты, перед дверью которого стояла плотная стена мужчин и женщин.

— Разрешите! — громко, но вежливо попросил Муратберды, пытаясь войти в дом, но его под громкий хохот и крики довольно грубо оттолкнули назад.

— Ишь чего захотел! — смеялись в толпе, — пройти!..

— Ты лучше щедрость свою покажи, выкуп дай, а там видно будет!

— За выкупом дело не станет! — крикнул Муратберды и достал из кармана пиджака пачку так называемых «дверных денег» — «гапы пулы» и каждому, кто стоял на его пути, начал их раздавать. Получивший деньги отходил в сторону. Так мало-помалу посланцы жениха пробились в дом невесты. Они взяли её под руки и вывели во двор, где был расстелен большой темно-вишневый палас. Эджегыз села на него и тут же со всех сторон ее облепили девушки, женщины, показывая тем самым, что они не желают с нею расстаться.

Муратберды вынул вторую пачку денег «палас пулы» — «паласные деньги» и снова принялся раздавать их тем, кто сидел на ковре с невестой. Получив вознаграждение, они поднимались и отходили в сторону. Наконец, рядом с невестой осталась только одна женщина. Крепко прижимая к себе Эджегыз, она всем видом показывала, что ни за что на свете не расстанется с нею. Но Муратберды «сломил» и ее сопротивление, дав ей денег значительно больше, чем другим.

Когда невеста осталась, наконец, одна, Муратберды в прибывшие с ним девушки подняли ее с паласа в усадили в «Волгу». Молодой шофер лихо рванул было машину вперед, но Муратберды тут же охладил его пыл дружеским замечанием: