Золотая подкова (сборник) - Василий Шаталов (1986)

— Не рвись, Аман. Пусть другие мчатся, а нам торопиться некуда: невеста с нами, а обещанного женихом барана ты получишь в любом случае, если приедешь даже самым последним.

Как только «Волга» с Эджегыз тронулась в путь, все машины двинулись следом и вновь, перебивая друг друга, на разные голоса начали гудеть, словно выражая радость по поводу увоза невесты.

Однако не все в эту минуту испытывали радость. Когда автомашина уже набрала скорость, вдруг раздался отчаянный женский крик:

— Доченька!!

Это был голос Сюльгун. Отъезд дочери так потряс ее и такой нестерпимой болью отозвался в сердце, что она не в силах была заглушить её и закричала. Закрыв лицо руками, Сюльгун стояла на обочине и плечи ее вздрагивали от рыданий. К ней подбежали женщины и тут же, успокаивая, увели в дом.

Следует заметить, что в те времена, когда не было автомашин, невесту в дом жениха отправляли на верблюде. И, конечно, не так торопливо, как теперь. Сейчас что получается… Сядет невеста в машину, не успеет оглянуться, и уже — в доме своего суженого! Весь путь пролетит так, что ничего не увидит и ничего не изведает.

Раньше такой спешки не было. Каждый верблюд в свадебном караване был украшен с головы до ног. К передним его ногам выше колен пристегивались крупные медные бубенцы с мелодичным звоном.

Особенно нарядно выглядела белая верблюдица — Акмайя, которая везла невесту. Акмайя — верблюдица волшебная. Это ее именем туркмены называют Млечный путь. Согласно легенде, звезды его зажглись из капель молока, пролитого Белой верблюдицей на ночном небе. Туркмены издревле почитают ее, как самое доброе из домашних животных. Поэтому то она и служила для перевоза невесты в дом жениха.

Как уже сказано, украшалась Акмайя особенно пышно. На ней сооружалась небольшая будочка — кеджебе, откуда на три стороны открывался широкий простор и обзор. С боков чуть не до самой земли свисала с нее разноцветная бахрома. Такие же будочки-паланкины подвешивались и к бокам других верблюдов; в которых, покачиваясь, ехали родственницы жениха.

Сидя высоко над землей в своем торжественном кеджебе, невеста все примечала: людей, встреченных на дороге, деревья вдоль обочины, ровные поля, холодный блеск воды в заросших бурьяном оросителях, круглые юрты мирного аула. С радостным волнением видела она в окошечко своего паланкина, как на горячих скакунах вихрем проносятся вперед и назад лихие джигиты — охрана свадебного каравана. И все запоминала: каждую птичку, вспорхнувшую с дороги, каждое облако в небесной синеве, каждый звук в неоглядной и милой степи.

Нежно позванивая колокольцами, гордо шагал караван. Не торопясь, он вез невесту к новой неведомой жизни. И вспоминать этот переезд она будет до глубокой старости, как самое светлое событие своей короткой юности.

…Когда «Волга» подкатила к дому Муратберды и невеста вышла из машины, раздались восторженные возгласы встречавших, заиграла музыка. Заглушая людские крики, широко и властно рассыпались серебристые звуки аккордеона, гулко и весело загремел бубен, нежно запел гиджак.

Молодежь пустилась в пляс.

Встречать невесту вместе со своими друзьями вышел и Джума, одетый в белую папаху, красный халат и легкие сапоги. Увидев Эджегыз, он побледнел от волнения, радостным блеском вспыхнули глаза. Он готов был сейчас же броситься к ней, взять ее на руки, и как самое дорогое сокровище, внести в дом. Сделать это совсем было не трудно — лишь перейти улицу… И Джума уже двинулся было вперед, но друзья остановили его:

— Постой, Джума, не спеши, — сказали они. — Тебе не положено быть на виду. Пойдем-ка лучше в дом.

Джума досадливо махнул рукой, сердито блеснул глазами, но воле друзей подчинился.