Золотая подкова (сборник) - Василий Шаталов (1986)

…От Ашхабада до урочища «Семь тутовников» километров шестьдесят. Вот уже несколько лет по этому маршруту, раз или два в неделю ездит Николай Семенович Журин. И все уже на этом пути давно примелькалось ему. С левой стороны — горы, колхозные села, лесопитомник, дымный Безмеин, зеленый Геок-Тепе, с правой — полотно железной дороги. И если нет словоохотливого попутчика, едет Николай Семенович до самого урочища, ни глянув даже в окно служебного автобуса. Но как только автомашина свернет с гладкого шоссе и помчится по желтой лощине, вдоль Копетдагского водохранилища, Журин словно пробуждается… Озираясь по сторонам, он с нетерпением ждет, когда автобус с разгона взлетит на плотину, с которой вдруг откроются картины одна величавее другой. В это время даже на полуслове он может прервать беседу и прильнет к окну.

Сегодня в автобусе соседом Журина оказался человек не очень разговорчивый. Но Николай Семенович ему был рад, так как давно собирался завязать с ни личное знакомство и дружбу. Это был Байрамгельды Курбан, возвращавшийся на стройку после очередного отгула. Встречи у них бывали и раньше, а их портреты на доске Почета стройуправления висели рядом уже несколько лет. Но вот так близко, на одном сиденье, случай их свел впервые.

Встретив Байрамгельды в Ашхабаде, Журин с удивлением воскликнул:

— Кого я вижу! Вот не ожидал!.. Сколько езжу, а тебя в этой «коробочке» вижу первый раз.

Байрамгельды заулыбался:

— Раньше поездом ездил из Мары до Геок-Тепе, а дальше — на чем удастся. Теперь — удобнее. Эта «коробочка» идет прямо до нашего стана.

— Давно бы так! — одобрил Николай Семенович. — Теперь и поговорить можно… А то плотина совсем нас разделила. Я занят, ты занят. Всем некогда, всем недосуг. Все о плане думаем. А как должно быть? Плотина должна сближать нас, делать друзьями, родными.

— Правильно, — согласился Байрамгельды. — В гости ходить надо…

— А почему, скажем, тебе и не нагрянуть к нам? — горячо заговорил Журин. — Я бы вас свежей ушицей угостил. Рыбка-то рядом, в нашем море. По этому случаю можно было бы и по стопочке пропустить. Глядишь, и разговор пошел бы хороший. И дружба крепче корни пустила бы… Но вот беда: двести метров одолеть не можем! Вы там, наверху, на плотине, а мы — за нею, внизу.

— Против ухи я не возражаю, — хмуровато заявил Байрамгельды. — Но водку не пью.

— А разве я — алкоголик? — возразил Журин. — Но если гость приходит желанный, по-моему, и посидеть не грешно. А можно и просто за чайком побеседовать.

С минуту ехали молча.

— Мне говорили, что недавно приезжали авторы проекта нашего водохранилища, — первым нарушил молчание Байрамгельды. — К вам они не заходили?

— Были! — живо отозвался Николай Семенович. — Только мы собрались обедать, глядим: прямо к вагончикам подкатывает машина, а из нее две дамы сходят. Знакомимся. Та, что смуглая и пониже ростом, — главный инженер проекта Майя Васильевна Казимова, а другая, повыше, с серыми глазами — начальник отдела Ольга Степановна Лавроненко. Выпили они с нами чаю, а потом — как взялись за меня! Как давай ругать!.. За что? А вот за что. Накануне ночью на карте намыва забило корнями две крайние шиберки в пульповоде. Целую ночь мы бились, как черти, с этими корнями, промокли до нитки, все в грязи, но до утра так и не очистили. Карту намыли косо. Справа грунт выше, слева — ниже. Вот эти дамы и пропесочили меня! И даже пригрозили: если не исправим карту, пожалуются начальству, а то и просто прекратят финансирование. Словом, строгие женщины. Но мы все уже сделали, как надо.

— Ну, а что ты скажешь о нашей работе? — спросил Байрамгельды.

— Дамбы вы делаете отлично, — похвалил Журин. — Быстро делаете. За вами только поспевай!..