Золотая подкова (сборник) - Василий Шаталов (1986)

Христо Троянов много ездил по каналу, видал его в разных местах: и там, где он берет свое начало, и среди громадных, устрашающих своим диким видом голых барханов, и на ровной степи — всюду он был широк, стремителен и полноводен. Писатель понял, что Каракумский канал — это небывалый, по своим масштабам эксперимент, и оправдавший самые смелые надежды.

Особый интерес у писателя вызвала первая очередь Каракум-реки. Едва она вошла в строй, как началось судоходство и перевозка грузов. На берегах канала выросло двенадцать новых поселков. А в степи, названной именем академика Обручева, вдоль озер Келифского Узбоя, тех самых озер, что на трассе первой очереди, появился новый цветущий оазис.

Но главная задача заключалась в том, чтобы оросить сто тысяч гектаров плодороднейшей целины в долине Мургаба. Христо Троянов с изумлением узнал, что ее расцвет относится ко второму тысячелетию до рождества Христова. Уже в то время местная оросительная система была совершенной. Даже арабы учились искусству ирригации у коренного населения. Еще в седьмом, девятых веках наиболее опытных мастеров они вывозили из Мерва — столицы оазиса — в различные районы Мессопотамии и Египта. Путешествуя по землям Мургаба, Христо Троянов не раз встречал остатки древних оросителей в районе городища Шейх-Мансур и античной крепости Гяур-Кала.

Знал Христо Троянов и о том, как скромно был встречен приход амударьинской воды в долину Мургаба.

Именно так он и напишет об этом!

«Каракумский канал вступил в строй без грома фанфар и не был назван чудом двадцатого века. Однако славу Каракумского канала не в состоянии затмить ни создание электронно-вычислительных машин, ни полеты космических кораблей».

Желание Байрамгельды уйти на канал стало настолько острым, нестерпимым, что он готов был в любую минуту бросить дом, семью, работу и без оглядки бежать на трассу капала. Там следом за первой начался штурм второй очереди — от Мургаба до реки Теджен. Газетные сообщении о том, что происходит на трассе, читать спокойно он не мог.

По-прежнему все упиралось в семью. Не так-то просто ее оставить. И все же как-то раз Байрамгельды решил поговорить с женой.

— Хочешь уехать? Поезжай, — как бы равнодушно ответила она, но в голосе ее нетрудно было уловить обиду.

Не поднимая глаз и не глядя на мужа, она продолжала:

— Ты уедешь… а что же будет со мной, с детьми? Дом без хозяина — сирота.

Огульмайса закрыла лицо руками, встала и ушла в другую комнату, оставив на полу растерянного и готового заплакать ребенка.

— Ну, вот, — нахмурился Байрамгельды, поднимаясь вслед за женой, — даже поговорить нельзя!..

Спустя несколько дней после этого разговора к нему зашли отец и мать. Потолковали о сельских новостях, колхозных делах, родственниках и потом уже, перед самым уходом, Курбан-ага сказал сыну:

— Говорят, ты на канал собираешься?

— Давно мечтаю об этом.

— Погоди немного. Детей не бросай…

— И так давно уже жду. А с детьми и без меня ничего не случится. Ведь не на век уезжаю. На неделю, на две. Ну, самое большее — на месяц. Что тут страшного?

— Все верно, сынок, — вступила в разговор Оразгуль-эдже, — но мне Майсу жалко. — Свекровь ласково взглянула на сноху. — Как же ей, такой молоденькой, жить без мужа? Старуха была бы, куда ни шло. Я тоже прошу: повремени с отъездом-то… Не спеши…

Прошло еще пол года. Это было время стремительного штурма Каракумов. В рекордный срок строители проложили русло второй очереди Мургаб-Теджен протяженностью сто сорок километров.

В день пуска воды состоялся митинг строителей, жителей окрестных сел и города Мары. По обоим берегам канала пестрели плотные толпы людей, в ясном небе над ними бушевало раздуваемое ветром алое пламя знамен, транспарантов. С трибуны выступали ораторы. А когда была ликвидирована перемычка и вода рванулась в готовое русло, над полями долины прокатилось мощное «Ура!»