Непростая история - Константин Лапин (1961)

— Правильно! В ремесленном куда веселей было!.. Верно! — выкрикнули из зала сразу несколько молодых голосов.

- А веселье от нас самих зависит, товарищи! Будем работать лучше — и на душе станет веселей... И не придется проситься на производство тем, кто по самой должности своей обязан каждый день и час печься о нем...

Он не назвал фамилии Кирилла, очевидно щадя его, но молодой человек еще ниже опустил голову. В третий раз за вечер поминали Малышева, и все наделал его необдуманный отказ от тезисов, которые так старательно продумал Павел Иванович.

11

Антонина Ивановна до тех пор не отставала от расстроенного сына, пока тот не рассказал о своем выступлении. Мать вздохнула облегченно: если даже Кирилл выступил неудачно — судят людей не по речам, а по делам. Что же касается его душевного состояния... У нее, помнится, тоже было ощущение провала после первой ее публичной речи на фабрике.

Лера, с которой он поделился своими сомнениями, сказала, что на месте Кирилла она бы не рвалась на производство.

— Впрочем, я мало смыслю в этом. А как считают твои товарищи по работе?

— Товарищи по работе? — насторожился он. — Кого ты имеешь в виду персонально?

— А кто твой лучший товарищ? — ответила она вопросом.

— Не Виктор Алексеевич! — почти вызывающе сказал Кирилл.

Ему все время казалось, что из всех его знакомых ее интересует Одинцов. Ведь спросила же о нем Лера, приехав на первую репетицию. Ей показалось странным, что руководители ансамбля на нашли применения человеку с «такими внешними данными».

- Нас больше внутренние данные человека интересуют! — объяснил девушке Озёрный.

Репетиции проходили в клубе строителей. Пока одни участники ансамбля на сцене «отрабатывали» с худруком свой номер, другие занимались «черной работой»: мужчины под руководством озабоченного Гриши Львова малевали декорации, женщины шили новый занавес и костюмы.

Заждавшись вызова на сцену, Лера вышла из клуба подышать свежим воздухом. Над недостроенными корпусами вздымались руки кранов, по дороге один за другим катили грузовики, шум работ не смолкал, несмотря на поздний час.

На асфальтированном пятачке за клубом стояли легковые автомашины. К одной из них упругим шагом шел мужчина в светлом костюме, он что-то насвистывал, постукивая в такт мелодии по колену теннисной ракеткой. Это был Одинцов.

Лере захотелось спрятаться, но он уже разглядел девушку.

— Валерия Павловна, какой приятный сюрприз! — Подойдя к ней, инженер поцеловал сначала одну ее руку, потом, словно по забывчивости, другую. — Вы участвуете в нашем капустнике?.. Какая жалость, что я не знал.

— А то бы?

— На любую роль согласился. Даже на «кушать подано».

Он сделал еще несколько изысканных комплиментов по ее адресу, но, бросив взгляд на часы-браслет, заторопился. К величайшему сожалению, он вынужден покинуть ее. Ровно в семь тридцать у него свидание на теннисном корте с очень милой особой. Не такой, разумеется, милой, как Валерия Павловна, но... Кавалеру опаздывать не полагается, она по себе должна знать, как это неприятно даме. Но теперь он знает, где ее найти.

«Самовлюбленный хвастун! — с неприязнью подумала Лера. — Зачем он докладывает о своих свиданиях? Я ж не просила его об этом...» И все же на минуту стало грустно, когда инженер, кивнув ей, проехал мимо на зеленой «Волге». Там, куда он едет, конечно, интересней. Почти нелепостью показалось Лере ее участие в чужом ансамбле.