В память о тебе - Дафна Калотай (2011)

Нина сомневалась, что эта новость может быть интересна кому-то вне пределов Новой Англии.

Шепли сказал, что прочел об этом статью в «Лос-Анджелес таймс», небольшую, всего в одну колонку. Он вырезал ее и отправил Нине по почте.

— Я горжусь тобой! — сказал Шепли по телефону. — Невиданная щедрость!

— Брось! Я их все равно не надеваю. Лежат себе без дела в банковском сейфе.

— Лежать-то лежат, но я ведь тебя хорошо знаю. Ты такая же собственница, как и я.

Шепли рассмеялся. Нине очень нравился его мягкий смех.

— Такими уж мы уродились: любим красивые вещи. И ничем тут не помочь.

Август 1950 года. Дни помидоров и больших кочанов капусты. Воздух клубится паром, словно человеческое дыхание.

Они ехали вчетвером, минуя пригороды столицы, по клубящимся желтой пылью грунтовым дорогам. О купленной Виктором машине писала даже «Правда»: «В. Ельсин, поэт и заслуженный артист РСФСР, и П. Лисицын, солист Большого театра, приобрели по автомобилю „Победа“». Машина подскакивала на ухабах, проносясь мимо работающих в садах местных жителей и колхозников, обмолачивающих ячмень. Дальше, дальше, дальше за поросшие сосняком холмы, за рощицы из берез и ольхи. Высокие травы колыхались по обочинам, в воздухе плыл аромат полевых цветов. Нырнули в сосняк. На частично расчищенной поляне стояла дача, окруженная высоким забором с ржавыми воротами.

— Как в сказке! — воскликнула Нина, разглядывая увенчанную резным коньком высокую крышу дома и маленькие оконца с белыми занавесками и нарядными ставнями.

Прошлым летом Виктору повезло, и он выкупил у государства этот уединенный домик с истертыми половицами и старой мебелью. Большинство дач в поселке принадлежали Литфонду, который не отличался щедростью, предоставляя право на отдых лишь самым заслуженным литераторам. Вначале Виктор приезжал сюда от случая к случаю, но потом, чтобы иметь возможность свободно располагать своим временем и, когда захочется, принимать гостей, добился, чтобы дачу ему продали. Некоторые из его собратьев по перу проживали в Переделкино круглый год.

Они выгрузили из машины чемоданы, бидоны с керосином и продукты: мешки картофеля и моркови, огромные пучки салата, бутылки «Жигулевского» пива с непомерно толстым горлышком, увесистые круглые бутыли «Напареули». Держа саквояж в одной руке, а дыню подмышкой, Нина толкнула коленом скрипучую калитку. Почти невидимая паутина преграждала вход в дом.

— Спасибо, — сказал Виктор и не задумываясь шагнул прямо в паучью сеть.

В полумраке веранды виднелись ряды банок с консервированными фруктами и овощами из Восточной Европы. За Виктором, покачиваясь под тяжестью мешков и коробок, шел Герш. Вера остановилась возле Нины и глубоко вдохнула лесной воздух.

— Там река, — сказала Нина, указывая на прогалину между деревьями.

Жужжали насекомые.

— Я вспоминаю годы, когда летом жила в пионерском лагере при балетной школе, — сказала Вера.

Солнечный свет золотился в ее волосах.

— Нас возили на Черное море. Тех, за кем не приезжали.

Вера не любила слово «сирота», к тому же среди будущих балерин попадались дети из отдаленных районов страны, например из Алма-Аты или Челябинска. За ними тоже не приезжали.

— Мы жили в деревянных бараках и спали на двухъярусных кроватях. Я боялась спать наверху из-за пауков, которые кишели на потолке.

— И здесь есть пауки, — напомнила ей Нина.

— Я их больше не боюсь.

Дача по сравнению с другими считалась довольно скромной: побеленные растрескавшиеся стены, железный рукомойник, поленница дров рядом с кирпичной печкой, высокая труба, плетеные стулья, керосиновые лампы, медный самовар… В углу сеней стояли удочки из лещины. На железных кроватях — набитые сеном матрасы. На потолке — сажа от свечей. Даже туалет был во дворе.

Позади дома примостилась банька, от которой до реки было рукой подать.