В память о тебе - Дафна Калотай (2011)

Темные волны зимы накрыли город. Грустное небо и лютая стужа. Без устали падал снег. Временами наступала оттепель, и он таял, чтобы на следующий день превратиться в лед. С Виктором Нина не замечала капризов погоды. Он познакомил ее со своими друзьями: супружеской парой литературных переводчиков, ершистым романистом-сибиряком, нервным драматургом, то и дело умудряющимся что-нибудь пролить. Среди людей старшего поколения выделялись академик Руднев, архитектор Каминский и директор Государственного архива крепостничества и феодализма.

Но Виктор ни разу не пригласил ее к себе и не познакомил со своей мамой.

Ближайшим другом Виктора был композитор Аарон Симеонович Герштейн, для друзей — просто Герш. Он преподавал в Московской консерватории и жил в том же доме, что и Виктор с матерью. Здание было просто огромным и находилось на балансе Большого театра. В нем жили в основном композиторы, артисты и художники. По сравнению с покрытыми плесенью деревянными балками Нининого дома он смотрелся просто шикарно. Внутри, правда, пахло горелым подсолнечным маслом, но зато вход в здание охранял милиционер.

На каждом из трех этажей был длинный коридор с дверями на обе стороны. Когда Виктор и Нина приходили к Гершу в гости, все они, как по команде, приоткрывались, и в образовавшуюся щелку выглядывала пара любопытных глаз. Независимо от времени суток здесь всегда находились люди, которые курили в прихожей, громко спорили или ссорились, разговаривали по телефону и жарили картошку в кухне. Комната Герша была как раз посредине коридора. Там стоял огромный рояль.

Герш был крупным, широкоплечим мужчиной лет тридцати с небольшим. Густые каштановые волосы и наметившиеся залысины. Серо-зеленые глаза за маленькими круглыми стеклами очков. Один глаз чуточку косил. Впрочем, Герша нельзя было назвать некрасивым. Возможно, блеск глаз придавал ему определенное очарование.

— Входите, входите, — сказал Герш, когда Нина впервые переступила порог его комнаты. — Рад знакомству с вами, Бабочка.

Он поцеловал ей руку.

— А ты, Виктор, всегда желанный гость в этом доме. Вы как раз вовремя. Зоя заварила чай.

— Зоя? — чуть слышно прошептал Виктор.

Герш смущенно пожал плечами. Виктор бросил на Нину предупреждающий взгляд. Она почувствовала себя не в своей тарелке и робко взглянула на невысокую темноволосую женщину, которая суетилась в другом конце комнаты.

Подняв глаза, Зоя воскликнула:

— Виктор Алексеевич! Я вас так давно не видела.

Вьющиеся короткие волосы обрамляли Зоино лицо. Повернувшись к Нине, она сказала:

— Приятно с вами познакомиться. Я видела, как вы танцуете. Это восхитительно! Снимайте пальто. Я люблю балет и когда-то хотела стать балериной.

Женщина тараторила не умолкая, с легким пришепетыванием. Нине с трудом удавалось понять, о чем она говорит.

— Вы как раз вовремя. Надеюсь, вы попробуете мой чай. Я впервые завариваю эту смесь.

Почки, на которых заваривался чай, дал Зое врач-китаец.

— Он утверждал, что если регулярно, раз в два дня, пить его, это добавит десять лет жизни.

— Ну и ну! — воскликнул Виктор. — И что же делать с этими десятью лишними годами?

— А что будет, — спросил Герш, — если пить его каждый день?

— Почки распускаются раз в сутки, — продолжала Зоя. — Кажется, так. Я забыла название растения, но оно очень полезное. Сейчас попробую объяснить почему.

— Интересно, — сказала Нина, стараясь уследить за ходом ее мысли.

Зоина болтовня, незнакомая квартира, косоглазый Герш…

Странный запах резанул ее обоняние.

— Я точно не помню… Но чай промывает организм.

Зоины кудри, по мнению Нины, были слишком коротко подстрижены. А вот ресницы… Они были длинные и загнутые вверх. Женщина хлопала ими, как актриса на сцене.

— Необязательно пить, если не хотите, — сказал гостям Герш. — Зоя не обидится. Как на счет лапши?