– Наверное, я тоже отчасти виновата. Во всем этом. В том, что сейчас происходит. Может, и я тебя подвела.

Он поворачивается ко мне.

– Ты не подводила меня, Элис. Не подводила. Поняла?

– Поняла. Но если вдруг все-таки подводила – а скорее всего, так и есть, то прости меня. Мне тоже очень жаль.

Он кивает и делает глубой вдох.

– Я должен принять это предложение. Я люблю бумагу. И ручки. И блокноты. И маркеры.

– О да, обожаю маркеры! Особенно салатовые.

– И конверты.

– И степлеры. Не забудь про степлеры. Ты знаешь, что сейчас начали выпускать цветные степлеры? В Лафайете очень красивый центр. Во время перерыва ты, наверное, сможешь там гулять. Заходить в “Старбакс”.

– Об этом я даже не подумал, – говорит Уильям, обмакивая крекер в хумус. – Это будет здорово.

– Ты уже дал официальное согласие?

– Сначала я хотел поговорить с тобой.

– Когда ты должен дать ответ?

– У меня есть еще неделя.

– Тем лучше, мы еще раз как следует все обдумаем. Взвесим все за и против.

Я надеюсь таким образом выиграть время, чтобы понять, что происходит с собственной работой. Я пока еще не получила ничего из Кентвуд в ответ на просьбу перевести меня с осени на полную ставку, но не теряю надежды. Ассоциация родителей часто откладывает вопрос распределения средств до последнего.

– Поскольку никаких других предложений нет, Элис, имеются только за. Не вижу никаких против.

Он прав. Мы не можем позволить себе выбирать. Никто не может. Уже не может.

92

На следующее утро я просыпаюсь с головной болью и температурой. Провожу все утро в постели, а на ланч Уильям и Зои приносят мне поднос: куриный бульон с лапшой, стакан воды со льдом и почта – конверт и журнал “Пипл”.

Я втягиваю носом аромат супа:

– Ммм.

– “Империал Ти Корт”, – говорит Уильям.

Я подцепляю лапшу и отправляю в рот.

– Ты ездил в “Империал Ти Корт”? В Беркли?

Он пожимает плечами.

– У них самая вкусная лапша. К тому же не так долго я еще смогу привозить тебе суп в полдень.

– О чем это вы? – спрашивает Зои.

– Пустяки, – говорю я.

Мы еще не сказали детям о новой работе Уильяма. Я понимаю, что они переживают и для них будет облегчением узнать, что он трудоустроился, но не хочу им ничего говорить, пока мы окончательно не решим. Мы с Уильямом переглядываемся.

– Ага, видно, не пустяки, – говорит Зои.

В комнату вбегает Джампо и прыгает на кровать. Уильям подхватывает его на руки.

– Тебе сюда нельзя. Как насчет пробежки, маленькое чудовище?

Джампо злобно смотрит на него, как на врага, но потом вдруг облизывает ему лицо. Ого, Уильяму вправду удалось наладить контакт с Джампо. Кажется, они даже стали друзьями?

– Сегодня вечером мы подробно обсудим эти пустяки , – говорю я.

– Па, можешь до пробежки завезти меня к Джуду? – спрашивает Зои.

Джуд и Зои вновь официально встречаются. На следующий день, после того как мы поймали мышь, я слышала, как Зои плакала в телефонную трубку и просила у Джуда прощения. В тот же вечер он пришел к обеду, и они с Зои под столом держались за руки. Это было так красиво и правильно, что у меня дрогнуло сердце.

– Думаю, что могу. Мы с Кэролайн так или иначе должны обсудить с Недрой торт. Элис, вы с ней уже разговариваете?

– Я почти готова послать ей сигнальную ракету, – говорю я.

– Ракета уже давно должна быть в полете. Свадьба через две недели.

После ланча я снова засыпаю, а проснувшись, глотаю еще три таблетки адвила. Ужасно болит голова. Все болит. Даже грудная клетка. Я пытаюсь расслышать какие-нибудь звуки внизу, но в доме царит тишина. Кажется, кроме меня, здесь никого нет. Я включаю ноутбук, но от Исследователя-101 нет ни письма, ни сообщения на Фейсбуке. И это даже приносит мне некоторое облегчение. Я доедаю лапшу. Пролистываю “Пипл”. Потом вскрываю конверт, пришедший с дневной почтой.