Жена-22 - Мелани Гидеон (2013)

– Ты хочешь перейти на полную ставку? – спрашивает Уильям.

– Я хочу, чтобы мы смогли отправить детей в колледж.

Уильям скрещивает руки на груди.

– Кэролайн права. Тебе нужно опять начать бегать. Это пойдет тебе на пользу.

– По-моему, вы с Кэролайн отлично ладите.

– Я бы предпочел бегать с тобой, – говорит он.

Он врет. Интересно, бегает ли Исследователь-101?

– Что? – спрашивает Уильям.

– Что ты имеешь в виду – “что”?

– У тебя такое странное выражение лица.

Я ставлю стакан в посудомоечную машину и захлопываю дверцу.

– Выражение, с которым оставляю тебя в покое, чтобы ты мог во всем разобраться.

“Гуси Калифорнии, мы незабываемы. Гусята, гусыни и гусаки. Белые перья, ах какие мягкие, так и хочется нас приласкать! Га-га-га, гуси-гусаки. Га-га-га, гуси-гусаки”.

Гусыни и гусаки. Хочется нас приласкать? О чем я только думала? Я стою за сценой школы Кентвуд и ругаю себя за идею сделать пародию на клип California Girls Кэти Перри в исполнении Гусей заключительным номером “Паутины Шарлотты”. Сиреневые парики, которые я раздобыла в костюмерном магазинчике, придают гусям какой-то непристойный вид (так же, как их подпрыгивание и похлопывание по бокам). Судя по ревнивому выражению лиц Уилбура, Шарлотты и остальных героев, я, очевидно, слишком далеко зашла в стараниях как-то компенсировать Гусям отсутствие реплик. А ведь идея казалась совершенно блестящей в три часа утра, когда я от нечего делать залезла на Ютуб и убедила себя, что обнаженная Кэти Перри в белом облаке, прикрывающем только задницу, – воплощенный манифест постпостфеминизма. Я начинаю придумывать предлоги, которые позволили бы мне сбежать, не дожидаясь окончания спектакля. Почему-то все они так или иначе связаны с зубами. Я ела карамель, и у меня слетела коронка. Я ела бублик, и острая корочка впилась мне в десну.

Я слышу, как родители восклицают и перешептываются, пока Гуси завершают свой номер: выстроившись в ряд и сцепившись наподобие танцовщиц мюзик-холла, они посылают в зал воздушные поцелуи. Они заканчивают петь, напоследок нахально покрутив попками. Жидкие аплодисменты, и Гуси убегают со сцены. Господи Иисусе… Мама-наседка была права: я слишком долго этим занимаюсь. Я вижу мальчика, который играл Уилбура, с букетом гвоздик. Спустя мгновение меня выталкивают на сцену, и букет оказывается у меня в руках. Я поворачиваюсь к зрителям: лица почти у всех разочарованные, за исключением трех – мам Гусей, одна из которых – сияющая миссис Норман. Похоже, она простила мне обвинение в употреблении марихуаны.

– Что ж, – говорю я, – “Паутина Шарлотты”. Неизменно любимая. И в этом году у нас была замечательная Шарлотта, правда? Вам может показаться, что “Паутина Шарлотты” не очень-то детская вещь – Шарлотта в конце умирает и так далее – но мой опыт говорит, что театр – прекрасное место, чтобы говорить с детьми обо всем – даже о смерти. Что это такое. И каково это – умирать.

Теперь я знаю каково.

– Я хочу поблагодарить вас за то, что доверили мне своих детей. Не всегда легко быть учителем драмы. Жизнь полна несправедливости. У каждого из нас своя судьба. Кому-то достается крошечная роль. А кто-то становится звездой. Знаю, в наше время принято делать вид, будто это неправда.

Родители прячут свои видеокамеры и расходятся.

– Мы стараемся уберечь наших детей от разочарований. Следим, чтобы они не видели того, что им видеть рано. Но будем реалистами. Вокруг очень много плохого. Особенно в интернете. Как раз на днях мой сын… Я хочу сказать, мы не должны разрешать им смотреть фильм, а потом проматывать страшные моменты. Разве я не права?

Зал уже наполовину опустел. Миссис Норман машет мне из первого ряда.

– О’кей, спасибо вам всем, что пришли. Э-э… Желаю вам хорошего лета, увидимся в следующем году!