Жена-22 - Мелани Гидеон (2013)

Да, Китай. Сегодня утром я подарила Уильяму памятную фототарелку, которую заказала еще в декабре. Снимок был сделан двадцать лет назад у входа в “Фенвей-парк” [54] . Уильям стоит позади меня, его руки обвивают мою шею. Мы выглядим умопомрачительно молодыми. Не знаю, понравился ли ему подарок. К тарелке прилагалась подставка-тренога, но он просто засунул все обратно в коробку.

Уильям беспокойно оглядывается по сторонам.

– Где официант? Я хочу выпить.

– Итак, двадцать лет, – говорит Зои. – И каково это?

– Ох, Зои, что за странный вопрос? – говорю я.

– Как раз такой, какие полагается задавать на юбилеях. Серьезный. Подразумевающий подведение промежуточных итогов, – говорит она.

О чем мы думали, когда приглашали их отпраздновать вместе с нами? Если бы мы были вдвоем с Уильямом, мы говорили бы на безопасные темы – рынок облигаций или заедающая дверь гаража. Вместо этого нас собираются подвергнуть допросу, как мы оцениваем наш брак.

– Что значит “каково”? – спрашивает Уильям. – Будь конкретнее, Зои. Терпеть не могу манеру вашего поколения задавать вот такие размытые вопросы. Вы хотите, чтобы другие сделали за вас всю работу, в том числе для начала прояснили, о чем вы спрашивали.

– Пап, что за херня, – говорит Питер. – Да она просто хотела проявить вежливость.

– Питер Бакл! Это наш праздничный обед. Очень прошу вас воздержаться от употребления слова “херня”, – говорю я.

– Ладно, а что мне можно говорить?

– “Черт-те что”. “Идиотизм”. В крайнем случае, “отстой”, – предлагаю я.

– Ага, типа “отстой, папа, она просто хотела проявить вежливость”? – уточняет Питер. – Вы что, отстой?

Уильям кивает мне с противоположной стороны стола, и на мгновение я ощущаю, что мы заодно. Что заставляет меня чувствовать себя еще ужаснее, когда я думаю об Исследователе-101 – и о его предложении представить, как он кладет руку мне на шею.

– А что, если я свожу Питера и Зои в “Калифорнийскую пиццу”? – предлагает Кэролайн. – А потом мы с вами встретимся. Что бы ты хотела поесть, Зои? – Кэролайн выразительно приподнимает брови и смотрит на меня. Мы с ней до сих пор обсуждаем, страдает ли Зои расстройством пищевого поведения.

– Вегетарианские свертки из латука, – отвечает Зои, выстреливая в Уильяма вопросительным взглядом.

– Все нормально. Я хочу, чтобы вы все остались, – говорю я. – И папа тоже хочет. Правда, Уильям?

– Элис, ты предпочтешь получить свой подарок сейчас или позже? – спрашивает Уильям.

– Я думала, что мой подарок – обед в “Пи-Фи-Чангс”.

– Это только первая часть. Зои? – намекает Уильям.

Зои роется в сумке и достает небольшой прямоугольный пакет, обернутый темно-зеленой бумагой.

– Вы знаете, что изумрудный – официальный цвет двадцатой годовщины свадьбы? – спрашивает Уильям.

Изумрудный? Я мысленно возвращаюсь в тот день, когда мы с Недрой были в ювелирном магазине. Когда она заставила меня примерить кольцо с изумрудом. О господи. Неужели Уильям уговорил ее помочь выбрать для меня кольцо к нашей годовщине? Кольцо с изумрудом – как то, которое принадлежало моей матери и которое я выбросила из окна машины за неделю до свадьбы?

Зои вручает мне пакет.

– Открой, – говорит она.

Ошеломленная, я смотрю на Уильяма. Обычно он дарит мне милые пустяки, которые покупает в последний момент: например, какое-нибудь особенное варенье или подарочный сертификат на педикюр. В прошлом году он подарил мне набор “вечных” безноминальных марок [55] .

– Прямо сейчас? – спрашиваю я. – Может, лучше подождать, пока мы вернемся домой. Все-таки подарок к годовщине свадьбы – вещь очень личная, согласны?

– Просто открой его, ма, – говорит Питер. – Мы все знаем, что там.

– Знаете? Ты им сказал?

– Мне нужна была помощь, – признает Уильям.

Я взвешиваю пакет на ладони.

– Мы же в режиме экономии. Надеюсь, ты не позволил себе никакого безумства?