Джентльмены предпочитают блондинок - Анита Лус (1996)

Вчера и в самом деле все было замечательно! Ну, то есть я хочу сказать, что Луи с Роббером купили нам с Дороти несколько совершенно восхитительных подарков. Но потом франки, которые у них были, стали иссякать, и они стали приходить в уныние. Но, как только они заунывали, я дала Робберу подержать свою сумочку, пока ходила в примерочную, чтобы посмотреть блузку. Ну и он тут же приободрился, однако Дороти, конечно же, оставалась с ними и не спускала глаз с Роббера, чтобы он не мог воспользоваться моментом. Но даже просто держать сумочку в руках было для Роббера огромным утешением.

И вот наконец их франки иссякли, и Роббер сказал, что ему нужно срочно позвонить кому-то, и я подозреваю, что звонил он леди Фрэнсис Бикман и что она, наверное, сказала «хорошо», потому что Роббер оставил нас в одном месте под названием «Кафе де ля Пэ», потому что ему нужно было сходить по одному поручению, и когда он выполнил это поручение, то франков у него, похоже, было вновь достаточно. Ну а потом они повели нас на ланч, чтобы после ланча мы могли бы еще немножко походить по магазинам.

И, несмотря ни на что, я действительно довольно много узнала по-французски. Ну вот, например, если вы хотите заказать на ланч отменных цыплят и грушу, то все, что от вас требуется, это сказать «pettypas» и «pulley». Ну, то есть я хочу сказать, французский и в самом деле очень легкий язык. Ну, например, французы пользуются словом «шейх» для обозначения всего на свете, тогда как мы — лишь говоря о джентльменах, похожих на Рудольфо Валентино.

И вот, когда после обеда мы ходили по магазинам, я увидела, как Луи отвел Дороти в угол и что-то долго там шептал ей на ухо. А потом я увидела, как Дороти направилась в угол с Роббером, который тоже что-то долго там шептал ей. А когда мы вернулись в «Ритц», Дороти рассказала мне все, о чем они шептались. И оказалось, что Луи шептал Дороти, что если она украдет у меня бриллиантовую диадему и отдаст ему, чтобы «papa» об этом не узнал, то он заплатит ей за это тысячу франков. Потому что, оказывается, леди Фрэнсис Бикман готова на все, чтобы заполучить диадему и не пожалеет никаких денег, потому что, похоже, она очень рассержена, а когда она по-настоящему рассержена, она становится просто одержимой. Так что если бы Луи достал диадему, ничего не сказав «papa», то все деньги достались бы ему. Ну а потом, когда Роббер шептался с Дороти, он предложил ей две тысячи франков, но только если Луи ничего об этом не узнает, так чтобы все деньги достались бы Робберу.

И тогда я подумала, что было бы совсем неплохо, если бы Дороти смогла чуть-чуть подзаработать, потому что это могло бы заставить ее к чему-нибудь стремиться. Так что завтра утром Дороти возьмет бриллиантовую диадему и скажет Луи, что она похитила ее и намерена продать ему. Но сначала она заставит его отдать ей деньги, а потом, как раз в тот момент, когда Дороти протянет Луи бриллиантовую диадему, в гостиную войду я и воскликну: «О, моя бриллиантовая диадема! Я ищу ее повсюду!» — ну и получу диадему обратно. А потом Дороти скажет Луи, что она все равно оставит у себя тысячу франков, потому что после обеда она непременно снова украдет диадему. Ну а после обеда она продаст ее Робберу, и мне кажется, что мы позволим Робберу оставить диадему у себя. Потому что я очень люблю Роббера. Ну, то есть я хочу сказать, что он довольно милый пожилой джентльмен и что это действительно забавно — смотреть, как они с сыном любят друг друга. Потому что, даже если это и необычно для американцев — видеть, как французский джентльмен постоянно целует своего отца, я думаю, что это просто забавно, и еще я думаю, что мы, американцы, стали бы лучше, если бы наши американские отцы и сыновья любили бы друг друга так, как любят друг друга Луи и Роббер!