Она оказалась настолько умелой, что даже не забывала обо мне. На какой-то миг она заглядывала мне в глаза, а потом зажмуривалась, точно в забытьи. Она низко наклонялась, чтобы коснуться губами моего лица – губами настолько сухими, словно она блуждала по сексуальной пустыне и мое лицо было всего лишь миражом. Но она все же целовала меня, и когда я впился в ее отстранявшийся рот своим, она задержалась, вдохнув воздух из моих легких и выдохнув в меня жгучую смесь нашего общего благоухания: дешевое красное вино, долгая ночь, жар наших нервных систем.

Купол наслаждения, под которым сжались в комок мои чувства, больше не был непроницаемым, он как будто поднимался: больше он не окутывал меня подобно одеялу, а скорее окружал, как палатка. Я ощущал приближение оргазма, но внезапно тот метнулся куда-то в сторону, словно рыбка, которая прячется в коралловом рифе.

Когда оргазм настиг Джейд – а это случилось неожиданно, как дорожная авария, – она задрожала и пронзительно всхлипнула, будто от боли. После чего застыла совершенно неподвижно, словно испуганное животное, выхваченное из темноты ярким лучом фар. Рот у нее был открыт, казалось, сейчас потечет слюна, однако она сжала губы и вздернула подбородок, задышав так тяжело, что живот раздулся точь-в-точь как у беременной.

Разумеется, когда любишь кого-то, тебе никогда не надоедает сопереживать его радости, в особенности сексуальное наслаждение. Я обнаружил, что из всех многочисленных извращений лично я способен более всего к вуайеризму – до тех пор, пока объектом моих наблюдений будет Джейд. Мне никогда не надоедало наблюдать, как у нее проявляется сексуальное удовольствие. Когда мы только учились заниматься любовью, она старалась вести себя тихо, насколько это было возможно. Даже тяжкое дыхание могло ускорить мой оргазм, не говоря уже о стонах. Позже, когда мы жили вместе и занимались любовью по три, четыре, пять раз за ночь, ибо наша страсть росла вместе с умением, Джейд иногда выказывала нетерпение, дожидаясь моего финального всплеска, который наступал труднее, чем у нее, из-за естественных различий между мужчиной и женщиной, и чтобы благополучно довести нас обоих до конца и уснуть, она издавала стоны наслаждения, прижимаясь губами к самому моему уху, или же называла меня по имени. На самом деле ничего большего и не требовалось.

Точно так было и в эту ночь. Как только ее тело начало подрагивать и трепетать, отвечая на оргазм, я понял, что меня удивительным образом подхватило и понесло, словно ты вдруг услышал хоровое пение или любимая поцеловала тебя, неожиданно подкравшись сзади на цыпочках. Джейд испустила свой пронзительный вопль, и я ощутил, как семя вдруг рванулось с места, промчалось реками-близнецами, совершило болезненный поворот, однако не замедлило хода. Я схватился за Джейд, интуитивно испугавшись, что она может покинуть меня, выгнулся и потянулся к ней, кончая. Ощущая, что волна наслаждения проходит сквозь меня почти незамеченной, я старался полностью сосредоточиться на ней. Уловка восприятия, попытка обнаружить серебристую дугу, оставленную падающей звездой, полет которой по небу ты заметил лишь краем глаза. Когда Джейд почувствовала размытое тепло моего оргазма, она немного приподнялась и сжалась, чтобы нарочито медленно скользнуть обратно вниз. То семя, которое еще не поддалось на призыв ласкающих пальцев Джейд, покинуло свое вместительное хранилище – едва ли не в омерзительном количестве. Мошонка, ноги и руки сделались ледяными, а рот – за миг до того наполненный слюной желания – стал сухим, как вафля. Мои мышцы опадали, легкие съеживались, словно лопнувшие воздушные шарики, но я продолжал извергать семя.