Его волшебное прикосновение - Стелла Камерон (1995)

В толпе послышались смешки прихожан, селян деревни Литтл-Паддл, которые пришли полюбоваться свадьбой благородных господ.

— Селина, — повторил Дейвид, нахмурясь. — Согласна ли ты?..

— О да, конечно! Это именно то, чего я желаю… — Смех усилился, и Селина спросила: — Я что-то не так сказала, Джеймс?

— Нет, моя дорогая, ты сказала именно то, что нужно. — Он взял ее за руку. — Вот это будет символом того, что ты принадлежишь мне, а я — тебе. — С этими словами он надел на ее пальчик венчальное кольцо — золотой поясок, усыпанный изумрудами.

Селина перевела взгляд с кольца на Джеймса:

— Никогда не думала, что стану владелицей изумрудов. — Кольцо просто чудесное, думала она, но самое чудесное — то, что Джеймс теперь принадлежит ей.

Дейвид прокашлялся и объявил:

— Теперь вы — муж и жена!

Джеймс поцеловал Селину в губы и так сжал в объятиях, что она едва не задохнулась. Потом он повернул ее лицом к прихожанам, впервые демонстрируя им новую леди Иглтон.

— Они все нас приветствуют, — прошептала она и перехватила взгляд маменьки: в нем не видно было радости, напротив, та сурово и зло сжала губы.

Нет, подумала Селина, им не удастся испортить такой день. Тут Джеймс предложил ей руку, и они под звуки органа торжественно двинулись к выходу из храма. Вон Тель, выступавший на церемонии в качестве шафера, дружки жениха, и Лиам, восторженно сиявшую от того, что ей поручили — несмотря на злобное ворчание и протесты Мери Годвин — роль подружки невесты, шли за ними. На ступенях храма Лиам тронула Селину за руку и вернула ей букет желтых роз, что взяла подержать на время брачной церемонии. Вокруг шумела веселая и доброжелательная толпа, но улыбающиеся лица сливались в одно смутное пятно: Селина смотрела на них сквозь пелену счастливых слез. Джеймс усадил ее в серебристо-серый, весь украшенный цветами, открытый экипаж и сел с ней рядом. Ландо плавно тронулось.

— Я бы желал сидеть не рядом с тобой, — заявил Джеймс, — а напротив, чтобы лучше тебя видеть, Селина. Я никогда не устану тобой любоваться.

— Я тоже, — проговорила она, без тени смущения. — Сегодня мне должны завидовать все женщины мира. Уверена, они смогут мне завидовать каждый день до конца моей жизни.

Улыбка Джеймса стала совсем счастливой. От удивления у него одна бровь поползла вверх. Казалось, он забыл обо всем на свете. Он попытался справиться с волнением и спросил шутливо:

— Скажите, миледи, могу ли я полагать, что вы действительно всем вполне довольны?

— О да! — Тут взгляд Селины упал на его длинные загорелые пальцы, легшие на мускулистое, затянутое в светло-серые брюки, бедро. — Джеймс, все что связано с тобой и есть в тебе, все меня волнует и возбуждает. Возможно, молодой женщине неприлично говорить об этом, но, поскольку я теперь замужняя дама, я считаю себя вправе говорить все, что заблагорассудится.

Джеймс засмеялся и сказал ей с особым чувством:

— Очень скоро ты, моя девочка, точно узнаешь, как ты волнуешь и возбуждаешь меня…

Но договорить ему не удалось. Он поклонился супружеской паре, которая приветственно махала новобрачным, Джеймс нашел в кармане монету, чтобы бросить ее бежавшему рядом с ландо мальчишке, снова кому-то поклонился. Громкие приветственные возгласы привлекли внимание Селины к новым фигурам этой радостной сцены — лорду Огастесу и сопровождавшей его графине Лафоге. Маркиз адресовал им изящный поклон, а его спутница в великолепном светло-розовом атласном платье склонилась в глубоком реверансе, продолжая держать лорда за руку.

— Какой счастливый день, Джеймс, милый! Безмерно счастливый!

— Но, дорогая, как же мне хочется наконец остаться с тобой наедине!

— Я мечтаю… нет, я жажду того же! Не хочу ждать!