Ключи счастья. Том 1 - Анастасия Вербицкая (1993)

— Очень. Я получил их только вчера и не успел уничтожить в этой суете. Таких писем не хранят.

— Значит, вы их сожжете?

— Да. Когда спишу нужные мне адреса. Зачем вы спрашиваете, Соня?

— Я бы хотела… что-нибудь сделать для вас.

— Спасибо, дорогой друг. Но я не хочу подвергать вас опасности.

— Нет… Нет… Именно этого хочу я: опасности, риска, борьбы, жертвы. Без этого я не понимаю любви!

Щеки ее вспыхивают. Она смолкает вдруг, испуганная своим признанием. Но его неподвижность ободряет ее.

Штейнбах вынимает из папки рукопись. Она исписана мелким, но четким, словно бисерным почерком.

— Вам знакома эта рука, Соня? Вы знали Яна?

— О, да! Я не могу забыть его.

— За границей на днях выйдет книга. Издатель ее — я. Автор — Ян.

— Его книга?! — Соня встает.

— Вот оригинал. Набирают по копии. Рукопись мне так дорога, что я не решаюсь с ней расстаться.

— Дайте ее мне, Марк! Дайте взглянуть!

В глубоком волнении она перелистывает рукопись. Глядит на характерный почерк. Потом подносит ее к губам. В глазах ее слезы.

Она сидит, облокотившись на колени, сжав виски ладонями, и смотрит в камин.

— О чем вы думаете, Соня?

— Марк… Если б он не погиб, что было бы с Маней? Не было бы Нелидова. Не было бы вас. Вся Жизнь ее пошла бы по другому руслу…

— Вы думаете?

Как странно звучит его голос!

— Все предопределено заранее в этом мире. Все решено за нас. Мы тщетно боремся с судьбою. А Неизбежность, спрятавшись в тени, зловеще смеется вад нашими иллюзиями.

— Марк? Как можете вы жить с такими чувствами? Какой беспросветный мрак в вашей душе!

— «Она жила в страшных местах, — тихо и медленно говорит он, глядя в огонь, — и в старых гробницах был приют ее. Она больна многими болезнями, и у нее есть воспоминания о странных грехах… Она мудрее, чем мы. И горька ее мудрость. Она наполняет нас несбыточными желаниями…»

— Кто это сказал, Марк? — шепчет Соня.

— Оскар Уайльд. И вот что он говорит о наследственности: «Она опутала нас сетями и начертала на стене пророчество нашей судьбы. Мы не можем наблюдать за нею, потому что она в нас. Мы не можем видеть ее. Лишь в зеркале души нашей можем мы угадать ее лицо. Это Немезида без маски. Это последняя и самая страшная из судеб. Это единственное божество, чье истинное имя мы знаем…»

Соня долго молчит, подавленная.

— Ян умер, Соня. Но его мысль бессмертна. И под его знаком должна пройти вся жизнь Мани. Он это предчувствовал, когда писал ей свое завещание.

— О чем вы говорите? Какое завещание?

— Вот эта рукопись его. Это обширный труд. С гордой высоты своего миросозерцания он в нем касается всех сторон нашей общественной жизни, морали, религии. Разрушая одно, созидая другое… Но есть там лирические страницы, посвященные женщине. Вам, Соня и ей… Хотите вы их прослушать?

— О да, Марк! У меня и сейчас бьется сердце. Читайте! Читайте… Я жду…

— «Слушайте вы, для которых любовь — альфа и омега жизни, ее назначение, ее конечный смысл. Вы, для которых она всегда драма, всегда гибель. Сама — судьба.

Не думаете ли вы, что вы ее постигли? Не думаете ли вы, что вы познали ее ценность? Что вы воздвигли ей храм на земле?

Вы, страстно призывающие любовь с того мгновения, когда созревает ваше тело и ваша душа; вы, умирающие от горя, когда изменяет вам любимый человек; вы, строящие на песке здание своего счастья, — я говорю вам: вы не знали любви!

Не раз она робко стояла у ваших дверей и стучалась в вашу душу. И вы в негодовании кричали ей: „Уходи!..“ Не раз она зажигала огонь в каждой капле вашей крови. А вы с отчаянием отвечали. „Нельзя!..“