Ключи счастья. Том 1 - Анастасия Вербицкая (1993)

— Ах, Боже мой! Как вы странно ставите вопрос! — лепечет она, избегая глядеть ему в лицо. — Но согласитесь, если Нелидов, этот дядюшка и все другие будут считать теперь Маню вашей любовницей…

— Вы предпочли бы, чтоб она осталась одинокой в мире? Отвергнутой и забытой? Так? Моя любовь для нее больший позор, чем презрение Нелидова и Ко? Вы это хотите сказать?

— Нет. Кто говорит про любовь?

— Вы видите какой-нибудь выход?

— Я?

— Ну да. Вы. Раз вы критикуете мое поведение, у вас должны быть иные планы. Будьте любезны мне их сообщить!

Она бегает по комнате.

— Я ничего не знаю, Марк Александрович! Но я чувствую, что вы ступили на ложный путь. Гордость Мани…

— Подождем ее слова. Мне кажется, это единственное, что ценно.

— Но вы забываете, что она сейчас больна и слишком поглощена своим горем, чтоб считаться с последствиями того или другого шага. Но потом, когда ей придется создавать себе положение в жизни, когда от ее репутации будут зависеть поиски куска хлеба, скажет ли она спасибо вам и мне, своим лучшим, скажу даже, единственным друзьям, что мы — по беспечности — позволяли клевете расти вокруг ее имени? Вы ведь не можете жениться на ней?

— Нет. Я не свободен.

— Вот видите!

— Но, насколько я понимаю, и для брака с Нелидовым у нее отрезаны все пути. Или вы рассчитываете на то, что они опять сойдутся?

Она глядит ему прямо в лицо.

— А вы? Разве не этого боялись вы сами, когда ехали на вокзал?

— Я боялся за Маню. Неожиданность, потрясение, взрыв горя, новое оскорбление — все может быть гибельно для нее сейчас. Неужели вы верите, что он из тех людей, которые способны поставить крест на прошлом любимой женщины и никогда не упрекнуть ее? Неужели вы ждете для нее счастья от этой связи? Порыв его великодушия длился бы одну ночь, фрау Кеслер! Одну только ночь.

Она садится с беспомощным жестом.

— Это было ее дело решать. А если вы все-таки разбили ее счастье? Как знать, в чем она его видит?

— Фрау Кеслер, — холодно перебивает он. — Что сделал я, чтоб заслужить эти упреки? Я прекрасно понимаю преимущества Нелидова передо мною. Он был женихом. Я — только поклонником. Теперь наши шансы равны. Но неужели и сейчас довольно одного призрака этого экс-жениха на горизонте, чтобы все дружеские услуги топтались в грязь и обесценивались самые высокие отношения и чувства?

Он встает и подходит к окну. Прошел торопливый, переполненный пароходик, направляясь к Риальто, и мутные волны добежали до стен палаццо и лизнули его мрамор.

Она не видит его лица, но порывисто подходит к Нему и кладет руку ему на плечо.

— Не сердитесь, Марк Александрович! Поверьте, Что и я, и Петр Сергеевич, и мои родные, мы все высоко ценим ваше отношение к Мане. Нелидов приревновал к вам. Был ли он прав, мы в это не вмешиваемся. Во всей истории этого разрыва для меня и Для других осталось много темного и неясного, все Равно! Мы опускаем завесу. Если Маня и виновата, с точки зрения Нелидова, она сама разбила свое счастье. И своими страданиями искупила свою вину, мы ей не судьи.

— Вины не было.

— Тем лучше! Нелидов не знал, что она будет матерью.

— Но когда он это узнал, он кинулся сюда Она смотрит на него. Потом всплескивает руками.

— Марк Александрович, что вы сделали? Зачем? Ведь теперь он ничему не поверит.

— И не нужно, фрау Кеслер! Маня не испытает лишних унижений, ей не нужно будет оправдываться и доказывать…

— Но и не он один. Теперь все будут вас считать отцом этого ребенка.

— У него есть мать. И этого довольно! Но если даже и так. Чего вы боитесь, фрау Кеслер?

— Но с этой клеветой надо бороться!

— Зачем?

— Боже мой! Что за вопросы? Вы упорно хотите все-таки, чтоб ее считали вашей любовницей?