Ключи счастья. Том 1 - Анастасия Вербицкая (1993)

— Да… Не так, как вас сейчас… Это было другое чувство. Я любил в ней не ее индивидуальность. Она была бесцветна, как большинство женщин. А мою любовь… Мои мечты… И я был счастлив в первые два года. Потому что она тоже любила меня. Опять-таки не мое «я», которого она не знала и не стремилась узнать. Как большинство женщин, она любила во мне мужчину… тот новый мир, который я ей создал. Мы жили рядом, не зная друг друга. У вас родился сын. Через год он умер от воспаления мозга… Маня! Если я вам скажу, что я страдал и плакал, вам это будет чуждо и дико. Что значит смерть ребенка для вас? И дай Бог, чтоб это самое жгучее горе жизни прошло мимо, не опалив вашей души. После чего наша жизнь похожа на сад, сломанный бурей. Одни цветы поднимутся, другие зацветут еще ярче. Многие остались нетронутыми. И радуют глаз. Но есть деревья, расщепленные бурей. Есть деревья, обожженные грозой. Ничто не вернет их к жизни! И забыть о них нельзя…

Маня тихонько придвигается и кладет голову на его плечо.

— У меня есть дочь… Когда-нибудь она вырастет и будет, как вы, жадно тянуться к счастью. Я не хотел бы дожить до этой минуты. Впрочем… Мне нечего сокрушаться! На мою долю судьба отмерила скупо и годы, и радость. Маня… Милое дитя мое! Вы никогда не должны меня бояться. Вы созданы для радости, для материнства. Для полнозвучных переживаний. И счастье ждет вас. Но не со мной…

— Вы от меня отрекаетесь?

Широко открытыми глазами глядит она в его лицо.

— Случалось ли вам, едучи в курьерском поезде, видеть на какой-нибудь крохотной станции маленьких, незаметных людей в кокардах? Телеграфисты… Начальники станций… Нет? Вы их не замечали? Поезд мчался… Огни его погасли… Станция тонула опять во мраке… И все уходили спать… Но они — эти незаметные люди — рыдали, быть может… Грызли подушки… Они видели мельком в окне ваше личико. И оно разбудило их мечты. И жгучая зависть к недоступному и далекому отравила надолго их души. Так и я. Когда вы забудете меня с другим…

— Никогда! Боже мой, Марк! Это невозможно!!!

— Ну, хорошо. Я скажу иначе Когда горе постучится в вашу дверь, и жизнь покажется вам в тягость… позовите Штейнбаха…

— Не говорите так! Мне страшно… Не знаю почему. Но мне страшно… И жаль вас… Милый Марк. Почему же вы один? Где ваша дочь?

— Дитя мое… У меня тяжкая наследственность. Я это узнал слишком поздно. Меня обманывали с детства, желая создать мое счастье. Надеясь обмануть судьбу. Но когда я открыл эту тайну, я понял, что, женившись, совершил невольное преступление. Такие, как я, не должны иметь детей. Я расстался с женой. Я дал ей княжеское состояние и свободу, Но она не хочет и не умеет ею пользоваться. Отнять ребенка у нее я не имел права. И не желал. Теперь вы знаете все…

Глубокая тишина наступает в комнате. Прижавшись к груди Штейнбаха и обняв его голову, Маня целует его брови. И горячие слезы обжигают его лицо.

Святые слезы сострадания…

— Какое несчастье! — говорит Маня, стоя в роще перед Штейнбахом и отдавая ему во власть свои руки. — Кто-то подглядел вчера, что мы ахали к вам. Дома скандал. Пришлось выдумать целую историю, что вы катались, а я вас встретила. И что вы предложили мне осмотреть дом. Это ужасно, Марк! Я так ненавижу ложь!

— Напрасно…

— Что напрасно? Ах, не говорите глупостей! Но я в отчаянии… Поедемте скорей! За семь бед один ответ… Неужели это в последний раз? Я лучше умру. Я не могу жить без вас! Не могу!

О, как горячи нынче ее поцелуи! Каким зноем веет от ее объятий! У Штейнбаха кружится голова…

Вдруг она упирается кулачками в его грудь и, задыхаясь, отстраняет его лицо.

— Постойте! Постойте! Я вспомнила… Боже мой. Как я могла это забыть? Когда я рядом с вами, я положительно глупею. Вот что… Нынче вас бранили за обедом ужасно. Говорили… Нет! Я не могу повторить этих гадостей!

— Я знаю, — усмехается он кривой улыбкой. — Меня называли наглым жидом… Нахалом, который привык все покупать за деньги.