Мария - Хорхе Исаакс (1980)

– И достал из шкафа всю корреспонденцию и расписки?

Его, несомненно, преследовала мысль о возмещении понесенного ущерба. Мама услыхала наш разговор и едва ей показалось, что отец задремал, спросила меня:

– У отца неприятности? Он получил дурные известия? Что это он скрывает от меня?

– Ничего не случилось и ничего от вас не скрывают, – ответил я, изо всех сил стараясь держаться естественно.

– Тогда что означает этот бред? И что это за человек, на которого он жалуется? О каких письмах говорит все время?

– Понять не могу, сеньора.

Мама моим ответам не поверила, но других я ей дать не мог.

В четыре часа приехал доктор. Жар не уменьшался, больной то бредил, то впадал в забытье. Все домашние средства против предполагаемой простуды не принесли никакого облегчения.

Доктор распорядился приготовить горячую воду и все необходимое для того, чтобы поставить отцу пиявки, и пошел вместе со мной в мою комнату. Пока он составлял лекарство, я попытался узнать его мнение о болезни.

– Возможно, это воспаление мозга, – сказал он.

– А что за боли в области печени?

– Одно к другому отношения не имеет, но и это нельзя упускать из вида.

– Значит, вам кажется, он серьезно болен?

– Обычно воспаление мозга начинается именно так. Но если захватить болезнь вовремя, часто удается остановить ее. Ваш отец был очень переутомлен последнее время?

– Да, очень. До вчерашнего дня мы объезжали фермы на равнине, и он много работал.

– А не было ли у него каких-либо неприятностей, серьезных огорчений?

– Думаю, я должен говорить с вами откровенно. Три дня назад он получил известие, что дело, на успех которого он очень рассчитывал, потерпело неудачу.

– И это очень его взволновало? Простите меня за расспросы, но это необходимо. Во время вашего учения, а еще чаще на практике у вас будет случай убедиться, что недуги, вызванные душевными страданиями, проявляются в симптомах других, более известных медицине болезней или же осложняются ими.

– Думаю, вы можете быть почти уверены в том, что несчастье, о котором я сказал, явилось главной причиной болезни. Но только должен предупредить вас – моя мать ничего об этом не знает, отец не хочет огорчать ее.

– Понимаю. Вы правильно сделали, рассказав мне все: поверьте, я найду способ осторожно воспользоваться вашим признанием. Очень сочувствую вам! Теперь картина стала для меня яснее. Пойдемте, – добавил он, беря стакан с лекарством, – надеюсь, это питье принесет ему облегчение.

Было уже два часа ночи. Температура не упала ни на градус. Доктор, который до этого времени сидел у больного, пошел отдохнуть, наказав вызывать его при малейшей тревоге.

В слабо освещенной комнате царила глубокая тишина Мама сидела в кресле у изголовья кровати. По движению губ и взгляду, устремленному на висевшее над дверью в гостиную изображение Христа, можно было понять, что она молится. Очевидно, по отдельным словам отца она догадалась о постигшей нас беде. Мария, откинув полог, опустилась на колени и пыталась согреть ноги больного, который снова стал жаловаться на холод. Я подошел к ней и тихонько сказал:

– Пойди приляг хоть ненадолго.

– Зачем? – спросила она, подняв склоненную на руку голову. Голова эта с растрепавшимися за бессонную ночь волосами была еще прекраснее, чем украшенная изящным убором вчера, во время утренней прогулки.

– Тебе вредно не спать всю ночь.

– Нет, нет, не бойся. Который час?

– Уже около трех.

– Я ничуть не устала. Скоро рассвет, лучше ты пока поспи, а если надо будет, я тебя позову.

– Как ноги, согрелись?

– Ах, нет, очень холодные.

– Позволь, я заменю тебя ненадолго, а потом пойду посплю.

– Хорошо, – сказала Мария и бесшумно поднялась.

Она протянула мне щетку и, улыбаясь, объяснила, как надо растирать ступни. Когда я сменил ее, она шепнула:

– Я только на минутку, посмотрю, что там с Хуаном, и вернусь.