Все девочки взрослеют - Дженнифер Вайнер (2011)

Я вздохнула. Мы провели день в Фэрмаунт-парке, на барбекю, организованном отделом профилактики избыточного веса и нарушений питания. Диетологи, медсестры и обслуживающий персонал бросали на столбик «подковки» и усердно играли в волейбол. Бургеры были только с соей и индейкой. Питер облачился в шорты хаки и синюю рубашку поло, на которой был изображен стетоскоп вместо крокодильчика[48]. Я же надела тонкий хлопковый сарафан и новые чудо-шорты, которые обещали стройные ноги, крепкую попку и полное отсутствие кошмарных потертостей. Реклама не обманула, но под платьем я четко видела, где кончаются шорты и начинаюсь я... Вероятно, как и остальные участники барбекю. Увы.

После ужина мы с Питером поехали домой, сытые и обгоревшие. Джой дремала в автомобильном кресле. Все было хорошо, пока мы не добрались до парка Риттенхаус-сквер, где гуляла свадьба.

Мы встали за мусоровозом и долго смотрели, как невеста и ее подружки позируют в сумерках перед фонтаном. Голые плечи невесты мерцали на фоне шелкового платья. В прическу был вплетен жемчуг. Одна из подружек обмахивала ее программкой.

— Чудесно, — заметил Питер.

— Ховофо, — сонно подтвердила Джой с заднего сиденья перед тем, как снова сомкнуть глазки.

Я вздохнула, понимая, что будет дальше. Деваться некуда. Питер сделал предложение на Новый год, восемь месяцев назад, и я согласилась, радостно, благодарно, со слезами. С тех пор я носила его кольцо и умело избегала вопроса, скоро ли мы поженимся. В тот вечер я сидела молча. Питер остановил машину у обочины и спросил:

— Так когда наша очередь?

Я прикусила губу и пожала плечами. Та невеста была прекрасной, элегантной и стройной. Оба ее родителя пришли на свадьбу. Мать в голубом платье сияла от счастья. Надутый от гордости отец в смокинге давал указания фотографу.

— Назови причину, — настаивал Питер. — Хотя бы одну разумную причину не делать этого.

«Мой страх», — подумала я, хотя не могла этого озвучить. Питер не давал мне оснований опасаться чего-либо. Я просто не могла вообразить, как иду по проходу, произношу клятвы. Когда-то, еще до рождения Джой, я представляла, как выхожу замуж за Брюса Губермана в той же синагоге, в которой он прошел бар-мицву, как стою под хупой[49]. С одной стороны — семья Брюса, с другой — моя. В фантазиях Брюс коротко подстригся, а я волшебным образом похудела и надела облегающее белое платье. Мой отец появился вовремя, искренне извинился за былые грехи, и я позволила ему вести меня по проходу. Объявление о нашей свадьбе появилось в «Таймс» (без фотографии, конечно). Мы с Брюсом купили дом в зеленом пригороде, из которого нам обоим было удобно ездить на работу, и завели двух малышей, унаследовавших его метаболизм и мою трудоспособность. И жили долго и счастливо.

И куда меня завели эти мечты? Родился незаконный ребенок. Причем раньше срока, в чем я винила новую подружку Брюса. Она толкнула меня на раковину, когда мы случайно встретились в женском туалете аэропорта Ньюарка. За это я прозвала ее Толкальщицей. Впрочем, врачи в больнице и позже психотерапевт уверяли, что предлежание плаценты закончилось бы плохо вне зависимости от встречи моего живота с фарфором. Итог: один недоношенный ребенок, одно удаление матки, бывший парень, который уехал из страны и не пожелал видеться с дочерью. Его мать каждый месяц высылала мне чеки на пятьсот долларов, выписанные на ее имя, а не на имя Брюса.