Роман женщины - Александр Дюма-сын (1994)

Позади столовой находилась широкая каменная лестница с чугунными перилами, она вела в широкий коридор, едва освещаемый двумя небольшими окнами; в этом коридоре помещались фамильные портреты, начиная со времен Людовика Святого до нашего времени; каждое лицо было снято в строго-картинном положении, чтобы возбудить к себе большее уважение потомства. Одни казались суровыми и сухими под своими латами, другие — гордыми и высокомерными в своих богатых кафтанах; те сохраняли воинственную осанку, другие — смиренные позы, смотря по тому, начальствовали ли они войсками или были аббатами. За ними следовали портреты лиц, приближающихся к нашему времени: одних — отошедших в вечность во время мира и благоденствия, других — во время гроз и кровавых потоков; под одними были числа царствования Людовика XV, под другими — революции и войны республики. Тем не менее, что-то торжественное царствовало в этой галерее, как-то невольно чувствовалось, что под этими костюмами, латами, фраками бились благородные сердца и великодушные порывы; понятно, что последнему потомку этих славных предков было чем гордиться и что он, показывая их постороннему, мог сказать: «Вот история моего происхождения». Но подруги недолго предавались созерцанию этих личностей и отправились осматривать другие комнаты.

Каждая эпоха оставила свою печать и свой след в этом чудном замке; от века, в котором он начал свое существование, сохранилась мрачная живопись и те массивные кресла, украшающие столовую залу; от времен Людовика XIV и Людовика XV — облитые позолотой будуары, украшенные живописью мифологического содержания; от времени империи — белая зала, украшенная позолотой и обитая алым штофом, но без фарфора, мебели и украшений, лишенных вкуса, что составляло отличительную черту этой воинственной эпохи. Эту-то залу г-жа д’Ерми превратила в свое гнездышко, очаровательное, как мечта женщины, убранное атласом и кружевами, куда едва проникало солнце; где спалось под живительным дыханием ночи, где пушистые ковры скрадывали шум шагов и отогревали ноги и где, наконец, звуки рояля, вызванные нежными пальчиками графини, были так приятны, так мелодичны, что казались не земною музыкою, а какою-то небесной гармонией.

Обе подруги имели свои отдельные комнаты, которые им отделали заново; они выходили окнами в парк, так что и солнце, и птицы приветствовали первыми их обитательниц. В нижнем этаже замка помещалась капелла; Мари и Клементина вошли в нее; и под их пальцами раздались торжественные аккорды органа.