Роман женщины - Александр Дюма-сын (1994)

— Я должна вам показаться безумной, — сказала она, свободно разваливаясь в кресле, как будто она уже давно знала Эмануила, но в словах и движениях ее проглядывала скорее утонченность светской женщины, нежели обыкновенная свобода камелии.

— Где же тут безумие? — спросил он. — Напротив, я вижу в вашем посещении только доброту и снисхождение к затворнику, который сам никогда бы не осмелился явиться к вам.

— По той причине, что вы никогда не обратили бы на меня внимания. О, ваш образ мыслей о женщине мне известен.

— Но ведь мой образ мыслей о женщинах — весьма лестный для их самолюбия…

— Материально — может быть; но вы не признаете за ними силы нравственного влияния.

— Иногда да; я жду только случая, чтоб изменить мое мнение, — сказал Эмануил, вглядываясь в Юлию и думая в то же время, что любезность в разговоре с хорошенькой и молоденькой женщиной еще ни к чему не обязывает.

— Позвольте заметить, что вы говорите неправду, и остаться при убеждении, что если бы вам встретилась женщина не совсем обыкновенная, то вы не только не полюбили бы ее, но постарались бы избежать всяких с нею сношений.

— В таком случае, — возразил Эмануил, — как же вы-то здесь? Ведь, если я не ошибаюсь, вы принадлежите к тем женщинам, от которых я бегу.

— Быть может. Г-н де Гриж был вчера в вашей ложе, он вам говорил обо мне?

— Да.

— Что же он сказал?

— То, что я уже и сам знал — что вы прекрасны, и что я узнал сейчас — что вы умны.

— Однако и пяти минут не прошло, как мы разговариваем, а вы уже солгали два раза: это слишком даже для дипломата — в особенности же имея дело с женщиной.

— Что ж он мог мне сказать?

— Что у меня бывали любовники…

— Разве вы это скрываете?

— Конечно, нет; я и не сержусь за это. Но кроме того, он сказал вам, что письмо, которое вы получили, было писано мною.

— Он так думал…

— И, как видите, он не ошибся; не говорил ли вам маркиз еще чего-нибудь?

— Нет.

— Кажется, вам изменяет память, впрочем, это меня не удивляет. Женщина, подобная мне, остается всегда незаметным явлением в жизни такого человека, как вы. Ну, так и быть, я помогу вам припомнить, он говорил вам, что я увлекаюсь знаменитостями, а следовательно, не могла не полюбить вас…

— Он вам пересказал наш разговор?

— Нет, но я слишком хорошо знаю маркиза, чтобы не угадать, что он говорит обо мне.

— В таком случае вы угадали.

— После этого вы подумали: «Этой женщине хочется завербовать меня в число своих поклонников, потому что весь Париж занят мною; эта связь, как и другие, мною отвергнутые, также бесполезна и для которой я потеряю напрасно время», поэтому-то вы не решались принять меня, не правда ли? Скажите мне откровенно, вы не в Палате.

— Да, вы правы.

— А если вы и приняли меня, так только потому, что через два дня вы намерены уехать из Парижа и, следовательно, рассчитываете избежать дальнейшего знакомства… Этого я не могла угадать — это мне сказали.

— Тем не менее это справедливо.

Итак, вы приняли меня из любезности, — продолжала Юлия, устремляя на него свои черные большие глаза, — а потому и желали, быть может, чтоб я вас оставила как можно скорее.

— Час тому назад эти слова могли еще иметь смысл истины; но теперь они далеки от нее.

— Это фраза дипломата или джентльмена?

— Джентльмена.