Роман женщины - Александр Дюма-сын (1994)

— Он будет любить меня! Но выслушайте: я не хочу изменить вам, но и не в состоянии обманывать его. Я сделаю все, что могу, чтобы заставить полюбить себя, чтоб удалить его от дел, чтоб оторвать от политики; я заставлю его путешествовать, я убью его наконец, как женщина убивает человека, которого любит, вы воспользуетесь этим положением, и вы победите истомленного… Я буду, быть может, ваша сообщница в намерениях, но не на деле. Эмануил не знал до сих пор любви, следовательно, на это чувство и можно рассчитывать как на единственную слабую струну; он будет любить меня, за это я вам ручаюсь — вот все, что я могу для вас сделать.

— И этого довольно.

— А знаете ли вы, что это за человек? Какая тонкость чувств, какая нежность сердца…

— К несчастью, я его слишком хорошо знаю и смотрю на него со страхом, как вы смотрите на него с энтузиазмом.

— Когда-нибудь он будет вашим сослуживцем.

— Я считал бы себя счастливым, если б это так было; но я боюсь, что он займет мое место. Впрочем, для вашей личной выгоды — не надо допускать его до этого; если он займет мое место — ваше благосостояние погибло…

— Вы хотели сказать — оно удвоится.

Министр закусил губы.

— Предположите, что я изменю вам и помогу ему; думаете ли вы, что он забудет этот подвиг?

— В таком случае, в любви, которую вы питаете к нему, лежит много честолюбия?

— Может быть; я никогда не скрывала перед вами моих дурных сторон, но я не забываю ничего и умею быть благодарной, вы это знаете. Вы сделали консулом графа де К., бывшего моего любовника, это дало мне тысячу экю дохода; вы назначили сборщиком податей г-на М., что доставило мне пятнадцать тысяч; вы назначили секретарем посольства Генриха, который мне ничего не дал, но который дорог моему сердцу; вы дали орден толстяку виконту, который считает себя потомком царственной крови и который за этот орден подарил мне бриллиантов на двадцать пять тысяч франков, купленных, конечно, в долг, но для меня это все равно; вы взяли к себе секретарем человека, которого я любила, и таким образом дали ему проценты с капитала, который я же поглотила; вы помогли получить позволение на устройство железной дороги, что дало мне за день до этого позволения двести акций, перепроданных мною тотчас же по четыреста франков за каждую; вы сами бываете так любезны, что присылаете мне иногда по нескольку тысяч франков из сумм, находящихся в вашем распоряжении; вы дали место моему брату; я вам сделалась почти необходимою — и вам-то я обязана моим богатством и моим положением; видите ли, я все помню. Эмануил де Брион стесняет вас, он опасен, вы нуждались в человеке, который бы мог помочь вам погубить его; вы избрали меня, вы сказали: «Будь его любовницей и найди средство сделать его безвредным; люби его, как Мессалина любила Херсиса, чтобы погубить его; узнай его тайны, если они есть, а если нет их, то устрой так, чтоб они были». Я обещала исполнить ваше желание, сознаюсь в том, ибо давно уже принадлежу вам; но так как я уже много сделала, продав себя, то мне хочется, чтобы моя подлость имела целью что-нибудь поважнее; это тщеславие не хуже другого. Я отдалась Эмануилу, первый шаг, следовательно, сделан; но повторяю вам, в этом человеке так много очаровательного, что для женщины, которая может сказать себе: «Он любит меня» — заключается такое блаженство, что я не отвечаю вам за исполнение остальной части моих обещаний; и если я узнаю его тайны, которые могли бы служить орудием его гибели, не ручаюсь, чтоб я решилась их открыть.

— Я требую от вас только одного, Юлия, — любите его; если его здоровье начнет расстраиваться, — прибавил министр с многозначительным взглядом, — дайте ему понять, что путешествие для него будет полезно, и увозите его; ваше торжество будет тем выше, чем вы скорее оторвете от политики человека, который жил только ею. Какая победа для чувства!..

— Вы смеетесь… Так он очень опасен… разумеется, для вас?