Разбитый - Истон Эли

— Чёрт. Ладно. Мы с Гордо несколько раз курили косяки в подвале, в той комнате вроде как для оборудования. Он просто придумал это где-то за месяц до стрельбы. Сказал, что дверь была открыта и там никогда никого не бывает. Так что мы спускались туда и курили. Это произошло дважды. И я такой: «Почему бы нам просто не пойти на улицу», а Гордо сказал, что там камеры, которые нас никогда не волновали.

— Продолжай.

— Во всяком случае, в день стрельбы я видел Гордо утром. Он сказал, что у него есть толстый косяк, и хотел встретиться в подвале ровно в 11:06. Сказал мне взять пропуск в туалет и встретиться с ним там. Он назвал очень конкретное время, верно? Сказал что-то насчёт того, что его учитель из класса наказания всегда выходит в 11:05 или вроде того. Я сказал «ладно», просто чтобы заткнуть его. Так что я это сделал. Проверял свои часы. В 11:05 я отпросился и вышел из класса. Пошёл в подвал. Только Гордо не показался. Я ждал десять минут. Никакого Гордо. Так что я ушёл, совсем разозлившись. Только когда я поднялся по лестнице рядом с офисами администрации и увидел стекло и кровь, даже я понял, что случилось. В смысле, я увидел эту… ну, военную зону. А копов ещё даже не было внутри, и я не знал, куда пошли стрелки. Так что я действительно пошёл в туалет и сидел там, пока не услышал, как копы в коридоре кричат «всё чисто».

Он раздражённо провёл руками по своей коротко стриженной макушке.

— Клянусь, именно так и было. Я понятия не имел, как облажался, пока не прошло время. Наверное, казалось, будто я вру, когда копы меня допрашивали, а потом я не смог изменить историю, иначе бы они поняли, что я вру. И у меня даже нет сообщения от Гордо насчёт встречи с ним. Потому что он сказал мне лично, — его голос звучал разбито. — Что, если они меня арестуют? Что, если они скажут, что это сделал я?

Я думал над тем, что он мне сказал, пытаясь уловить смысл.

— Значит… ты думаешь, что Гордо тебя подставил, или как?

— Я понятия не имею, чёрт возьми! Когда я увидел его, он сказал, что не смог выйти вовремя и забаррикадировался в кабинете из-за стрелков. Но я не знаю. Он вёл себя странно.

Мои ладони казались липкими, и это было не из-за банки колы. Возможно ли, что Гордо, действительно, был одним из стрелков? Мне хотелось ругаться матом или кричать, но я знал, что должен оставаться невозмутимым с Кэмероном.

— Почему странно? — как ни в чём не бывало спросил я.

Кэмерон потёр лицо.

— Ну, сначала он сказал, что застрял на наказании, потому что его учитель не вышел как обычно в 11:05. Затем, позже он сказал, что я не так всё понял, что он называл мне время 11:10. Но он сказал не так. А затем он сказал мне заткнуться насчёт этого. Но вёл себя маниакально. Ну, половину времени он ведёт себя как обкуренный, хоть и клянётся, что ничего не принимает. А половину времени он истерит. И он много говорил, приятель.

— Что говорил?

Кэмерон опустил руки и посмотрел на меня загнанным взглядом. Он медленно покачал головой.

— Плохие вещи. Насчёт стрельбы. Я знаю, ты считаешь меня придурком. Но некоторые вещи, которые говорил Гордо… Они были за гранью всего. Например, насчёт того, что, может быть, большинство людей заслужили это, или всё равно лучше умереть молодым. И он ненавидит Лэндона, ненавидит, что все считают его героем. Сказал, что мозги Лэндона должны быть… ну, ты знаешь.

— Что?

— А потом он всегда такой: «Я шучу». Но это не так. Серьёзно не так, чёрт возьми.

Я сглотнул что-то гнилое и горячее, застрявшее в горле.

— Боже, Кэмерон. Почему ты не сказал копам?