Разбитый - Истон Эли

— Что не сказал? Что Гордо говорил какое-то оскорбительное дерьмо? И в любом случае, у него есть алиби. Плюс, если они решат, что Гордо один из стрелков, кого они примут за второго, а? Да, верно, его лучшего друга, парня, который всегда с ним. Меня. Чем более виноватым он выглядит, тем хуже выгляжу я. Так что нет. Ни за что, — его слова были жёсткими, и он откинулся на спинку стула. — А тем временем, где был ты, чёрт побери? Друг. Ты сбежал с корабля, приятель. Сбежал к чёртовой матери.

Я мог бы напомнить ему, что он назвал Лэндона, моего нового лучшего друга, педиком. Мог бы спорить о том, какой мразью он был в тот день. Но это уходило от смысла. Нужно было сосредоточиться на цели.

— Подожди. Что насчёт алиби Гордо? Где он был на наказании?

— Я пытался намёками выспросить у него подробности, а он меня послал. По его словам, в кабинете было много людей. Говорит что-то вроде: «Все истерили». Но я не думаю, что там кто-то был, приятель. Думаю, там мог быть только он и учитель, Фишбиндер.

— Оу, — произнёс я.

Оу.

Оу.

Я сидел и думал об этом. Но мой мозг будто застрял на первой скорости, и я не мог сосредоточиться на том, чтобы смотреть на ситуацию логически. Меня бросало в жар, а затем в холод. Желудок сжался, вызывая спазм, и ноги ослабли от страха.

Чёрт возьми. Если Гордо и Фишбиндер были на том уроке одни, они обеспечили друг другу алиби. Они могли сделать что угодно. Вообще, что угодно.

Я должен был серьёзно подумать, на что способен Гордо. Я думал о том, что сказал Лэндон, что он видел в тот день. Я прекрасно мог представить, что Гордо вёл себя «маниакально», как тот, кто, по словам Лэндона, размахивал оружие и подскакивал на носочках. На футбольном поле Гордо всегда красовался, танцуя и дурачась больше, чем кто-либо ещё.

Но что насчёт Фишбиндера?

Серьёзно?

Я мало знал об этом парне, за исключением того, что ему было за сорок и он был жёстким учителем. Я не слышал никаких сплетен о том, что у него проблемы с администрацией. Я полагал, что он в хорошей форме для своего возраста. Физически, он мог это сделать.

Он был умён. И хорошо организован. Его кабинет был очень аккуратным. На досках для мела или для объявлений всё было в идеальных стрелках или обводке.

«Была ли отмена сегрегации хорошей идеей? Я не знаю. Скажи мне ты. Напиши эссе».

Да уж. Фишбиндер был очень умным. Я задумался об «отчёте свидетеля» стрельбы, который он мне назначил. Он действительно оказывал учительскую поддержку, предлагая мне задание для дополнительной оценки? Или он пытался выудить, что я видел и слышал?

— Гордо ходит на историю Америки к Фишбиндеру? — спросил я. Мой голос звучал так спокойно. Я гордился этим фактом. — Потому что я хожу к нему на последний урок, и Гордо со мной нет.

— Да. Думаю, он ходит на второй урок.

— Ты знаешь, за что он получил наказание?

— Сказал, что провалил тест, поэтому пришлось сидеть в кабинете во время первого ланча и писать эссе. Не знаю. Всё звучало немного несвязно, когда он мне рассказывал? Он раздувал из мухи слона. Это было за три или четыре дня до стрельбы.

Ладно, это не казалось правдой. Я никогда не слышал, чтобы Фишбиндер разрешал кому-нибудь исправляться за проваленный тест.

— Гордо когда-нибудь говорил что-то о Фишбиндере? Он говорит о нём?

— Нет! Он просто учитель!

— Ладно! Остынь.

Боже, я забыл, что Кэмерон королева драмы. Но его ответ заставил меня задуматься. Фишбиндер был «просто учителем». Так как им с Гордо удалось провернуть нечто такое большое вместе? В смысле, Фишбиндер ведь не мог просто подойти ко мне и сказать: «Эй, Брайан. Я тут думал расстрелять школу. Ты в деле?» Как он мог доверить Гордо что-то такое? В этом не было особого смысла, но я не мог и отмахнуться от этой идеи.

— Зачем Гордо это делать? У него проблемы дома или что?

Кэмерон фыркнул.