Десять мужчин - Александра Грэй (2008)

— Ты могла бы распрощаться с дымом и гарью, переехать ко мне, а на работу добираться электричкой. Подумай, — предложил Лорд.

Тайный расчет им двигать не мог, наше давнее знакомство должно было убить в Лорде надежду на секс со мной. К тому же его домик я обожала, а сил на то, чтобы мотаться по Лондону в поисках квартиры, у меня не было. Стоило принять предложение хотя бы из соображений здоровья — тем более что именно так оно и прозвучало.

Однако Любовник выступил с собственным предложением «отнестись наконец друг к другу серьезно и подыскать совместное жилье». Согласиться мне и в голову не пришло, однако и отказать наотрез я тоже не могла.

Двое мужчин ждали моего решения, которое я никак не могла принять.

— Ну и который из них? — спросила соседка по палате, старушка с глазками-бусинами, всю неделю следившая за моими визитерами.

После обеда она снимала наушники, настраиваясь на мои беседы с Лордом. После его ухода наушники возвращались на место — до появления Любовника, когда старушка вновь тянулась ко мне, напрягая слух. Саму ее навещали нечасто, так что она обходилась моими гостями, без малейшего стеснения следя за разворачивающейся интригой.

— Быть того не может, что ты еще сомневаешься, милочка, — не унималась она.

— Понимаете, стоит выбрать одного, как сразу кажется, что лучше бы другого. А вы бы кого предпочли?

— Джентльмена, — немедленно последовал ответ. — Который с синими глазами.

Вот так я и приняла решение переехать к Лорду — если, конечно, это решение можно назвать моим.

* * *

Освоиться у Лорда оказалось несложно: он вообще редко бывал дома, все больше по гостям или с друзьями-наездниками. Как-то вечером, оставшись одна, я нашла в шкафу «Пигмалион» Шоу и, листая страницы, вспомнила, что на прогулках Лорд в шутку звал меня «своей цветочницей». А следующим утром, когда Лорд разбирался со своим ежедневником, я принесла ему кофе и услышала, как он мурлычет «Я привык к ее лицу» — мотив из «Моей прекрасной леди». Уж не мое ли лицо он имеет в виду, подумала тогда я, а Лорд вдруг обернулся и сказал:

— Я видел лица и красивее, но твое преле-эстно, преле-эстно.

За несколько дней моей жизни у Лорда мы оба поняли, что кое-что делаем по-разному, оба же и сошлись на том, что его варианты лучше. Заимствуя водолазки Лорда, я подхватила неизлечимую страсть к кашемиру, а очень скоро стала заимствовать и его словечки. Лорд всегда говорил «софа» — не «кушетка»; женский гарнитур из трех предметов считал комплектом мебели; посещал «клозет» — не «туалет», а в тех редчайших случаях, когда падал с лошади, он не падал, а «приземлялся».

Пока я разбиралась в наших отличиях, Лорд выискивал сходства. Так мы обнаружили, что оба попробовали авокадо в пятнадцать лет, а самолетом полетели в восемнадцать.

— Видишь, дорогая, детские годы у нас были схожи. Обоих ограничивали в радостях жизни.

— Ограничения-то слегка разные, — уточнила я.

— Верно, зато эффект тот же. Нам любопытно открывать мир.

И друг друга нам тоже было любопытно открывать. Я прежде не встречала таких, как Лорд, а он впервые встретил такую, как я. Отсюда и долгие беседы по вечерам, ставшие традиционными и потому требующими определенного ритуала. Мы принимали душ в отдельных ванных, облачались в халаты и, благоухая розовой геранью, ужинали при свечах и за беседой.

— Это когда было? — звучал один из самых частых моих вопросов.

— М-м-м… примерно… — Лорд умолкал, прикидывая в уме, — лет пятнадцать назад. Или чуть больше.

— Когда мне было семь.

Со временем многие из отличий сошли в моих глазах на нет, но возрастная пропасть осталась непреодолимой. Утешением служил тот факт, что я была не единственной юной подругой Лорда: молоденькие принцессы, модели и актрисы мелькали в его жизни не реже красавцев-скакунов.