Десять мужчин - Александра Грэй (2008)

Профессор, как выяснилось, заведовал отделением культурных исследований и, в частности, занимался такими вот, как я, «людьми в движении». Он путешествовал по миру, изучал культуру африканских племен и азиатских общин, пытаясь постичь, говоря его словами, «новый взгляд женщин на мир».

— Вы просто находка для моей темы, — сказал профессор. Пересечь весь город ради встречи с будущим объектом изучения для него не составляло ни малейшего труда. Я с воодушевлением приняла предложение вместе позавтракать. — Только не в «Плазе», — предупредил он. — Вся эта позолота действует мне на нервы.

Для нашего рандеву профессор порекомендовал столовую на Третьей авеню, где я и ждала его у отделанной дешевым пластиком стойки, наблюдая, как коротышка повар сооружает для рабочих завтраки на вынос. В столовой было душно, народу битком. Снаружи немногим прохладнее: когда профессор появился, лоб его блестел от испарины. Мой знакомец был свежевыбрит и гораздо ниже, чем я запомнила, эдакий румяный эльф.

— Добро пожаловать в Нью-Йорк. Лучшее место в мире для женщины в движении. — Он просиял, сжав мою руку своей широкой и мягкой, на удивление прохладной рукой.

— Ненавижу это выражение.

— Почему? Оно вам идеально подходит.

— Зато звучит как проклятие.

— Движение в данном случае — этап; это часть процесса осознания, кто ты есть и чего хочешь. Как только ты это поймешь — этап пройден. — Он опустил руку мне на плечо и сжал пальцы.

Мне не понравился намек на то, что я себя не знаю, но куда больше не понравился жест профессора: его ладонь, будто попугай, вцепилась в мое плечо. Я резко наклонилась к тарелке с кукурузными оладьями — и попугай слетел.

— Что намерены изучать? — Профессор игриво сложил руки на коленках.

Я представления не имела, но не собиралась в этом признаваться и потому уклончиво промямлила:

— Экономику. Или литературу — английскую или французскую.

— Не страшно. Сомнения являются частью процесса, — подбодрил он, сопровождая меня из кафе на улицу и дальше, к автобусной остановке.

На Вашингтон-сквер нас приветствовал развалившийся на скамейке пьяница: «Хорошего вам денька!» Я не удостоила его вниманием, и бродяга проорал мне в спину: «Эй, дамочка, штырь-то из зада вынь, ты ж в Нью-Йорке». Профессор хитро прищурил глаз. Похоже, женщиной я была не только в движении, но и в заметном напряге: чопорная «дамочка». Утро обещало вылиться в далеко не лучший день.

После набега на студенческий городок Нью-Йоркского университета мы отправились в Колумбийский, но даже покровительство известного ученого, досконально знающего систему, не помогло мне обойти бюрократию. Я опоздала. Зачисление на все курсы как Нью-Йоркского, так и Колумбийского университетов на этот год было закончено. Профессор любезно постарался утешить меня чашкой чая в самом сердце научного мира — кафе для профессуры.

— Вам бы попытать счастья еще в одном заведении, женском колледже Лиги Плюща, знаменитом своими курсами по гуманитарным наукам…

— Каким именно?

— Все гуманитарные, языки, литература. Изобразительные искусства. Далеко от идеала, конечно, если вы хотите стать экономистом. От города тоже далеко — поездом добираться. И очень дорого. Разве что удастся получить стипендию?

— Деньги как раз не проблема, — сказала я, подумав, что изобрела для себя эксклюзивный вид стипендии.

Профессор договорился о моей встрече с главой образовательного центра Университета гуманитарных наук, после чего вернулся со мной через весь город назад в «Плазу», а по пути еще и дал номер телефона своего агента по недвижимости. Я уж вознесла безмолвную хвалу Господу за появление этого человека в моей жизни, как вдруг обнаружила заблудшую профессорскую ладонь на своем колене.

— Прошу прощения. — Я подняла его руку и уронила ему на колени. — Думаю, она вам пригодится.