Десять мужчин - Александра Грэй (2008)

— Как скажешь, куколка. Но мой тебе совет — средства защиты держи под рукой, потому что его сиятельство пролетел три тысячи миль не для того, чтобы поглазеть на статую Свободы.

И тем не менее лишь этим Лорду и пришлось ограничиться: я не сумела уговорить себя сказать «да», хотя и знала, что всегда буду по-своему любить его, что он всегда будет по-своему любить меня.

7. Актер и Режиссер

В Нью-Йорке рано или поздно разговор заходит о деньгах. Поскольку объяснить источник моих было непросто, я избегала знакомства с другими жильцами дома. Однако моему добровольному отшельничеству пришел конец в тот день, когда я не успела угнать лифт перед носом у соседей.

— Вы у нас новенькая, верно? — спросила женщина, чью восхитительную бледность подчеркивали черный глянец волос, черный обтягивающий наряд и черные же аксессуары.

— Примерно полгода как въехала. — Я любовалась ее сумочкой от Биркин.

— И мы до сих пор не состыковались? Невероятно, — произнес ее муж с акцентом, вынесенным из неведомой страны.

Муж был низенький, толстый и с виду робок — в отличие от жены, до невозможности худосочной и резкой. Назойливостью, к счастью, не отличался ни один из них. Лифт остановился на нашем этаже, мы направились к своим дверям, и я уж было решила, что спасена, когда женщина вдруг обернулась:

— Заглядывайте как-нибудь на ужин.

— А почему не сегодня? — предложил ее муж.

Причины для отказа не нашлось, и спустя полчаса я уже восхищалась в их пентхаусе мебелью 20-х годов и великолепным видом на Парк-авеню.

— Чем занимаетесь? — поинтересовался Макс, развалившись на диване под картинами Гогена, Моне и Модильяни.

— Учусь.

— Что изучаете? — продолжал он, подчищая кешью из приличных размеров вазы.

— Современное кино.

— Карла, слышишь? Она в кинобизнесе!

— Ух ты! Режиссура? Или продюсируете? — Карла принесла бутылку шампанского «Кристал» и три бокала. — Макс! Кешью?! Триста калорий на унцию. — Она укоризненно закатила глаза и повернулась ко мне. — Прошу прощения. Вы сказали — актриса? Бог ты мой! Макс, правда ведь, она и похожа на актрису?

— Я студентка. Только что посмотрела четырехчасовой шедевр Торелли.

— Значит, о Винченцо Лаборио слыхали? — спросила Карла.

— Оператора Торелли? Который эту эпопею снимал?

— Точно. Макс, давай пригласим его на ужин.

Немыслимо, но Карла тут же вызвонила одного из величайших кинематографистов мира, который не заставил себя ждать, явившись к ужину с целым пакетом деликатесов из дорогого японского ресторана, расположенного напротив нашего дома.

— Знаю, знаю, что ты обожаешь их лососевые лепешки с икрой, — приговаривал он, по-хозяйски орудуя на кухне Карлы.

— А еще он знает, что повар из меня никудышный. — Карла подмигнула мне.

— Не верьте. Она фантастически готовит, просто ленится, — возразил Макс, выкладывая еду на тарелки тончайшего итальянского фарфора.

Винченцо, обладатель всклокоченной шевелюры, широкой улыбки и озорного взгляда, был далеко не молод, но полон юношеского энтузиазма, когда разговор зашел о ракурсах в работах Торелли — теме моего реферата по кино.

После ужина я помогала Карле приготовить жасминовый чай.

— Винченцо от вас без ума, — прошептала она почти восторженно (Верхний Ист-Сайд перебора в проявлениях чувств не приемлет). — Вы должны увидеть, как он работает, и познакомиться с его режиссером.

— А режиссер возражать не будет?

— Возражать? Шутите? Я ему передам, что вы придете.

Карла оказалась женщиной беспримерного влияния: она за сутки устроила мне пропуск на почти неприступную съемочную площадку, где царил один из самых крупных режиссеров мира. Посреди ночи, на крыше дома в центре Манхэттена, я наблюдала любовную сцену между людьми, которые не могли жить порознь, не могли жить вместе и вернулись на место своего первого поцелуя, чтобы расстаться навсегда.