На перекрестке - Ирина Быстрова (2007)

— Да, — ответил он.

— Почему молчишь?

— Не очень с тобой согласен, но… — он вздохнул, — давай так и сделаем.

— То есть? — не поняла я.

— Станем друзьями.

— А! О’кей.

— Батарейка садится, — предупредил он.

— Тогда прощаемся. Счастливого пути!

— Не забыла, — усмехнулся он. — Спасибо. Пока.

— Пока.

Я положила мобильник на стол и посмотрела на мою взмокшую ладонь. Если бы я знала, во что выльется моя поездка в Данию, содрала бы с шефа еще и премию. За моральный ущерб.

Глава 20

А шеф тоже пребывал не в самом лучшем расположении духа. «Вариант номер три», — отметила я про себя, заглянув к нему после обеда с вопросами насчет предстоящей кампании. Редкий случай. За все те полтора года, что я проработала здесь, мне довелось лицезреть шефа в состоянии номер три лишь четырежды. Состояние выражалось в том, что начальство тихо сидело у себя в кабинете, носа оттуда не показывало и демонстрировало полное отвращение к окружающей действительности. Если к шефу кто-нибудь подходил с рабочими проблемами, он поднимал на него глаза, молча выслушивал все, что ему говорили, при этом во взоре его плескались все вселенские печали, вместе взятые, затем так же молча махал рукой: мол, клади бумагу, буду читать. И вновь погружался в свои думы.

«Что-то случилось», — подумала я, увидев шефа в таком раздрае. Два других его состояния «не лучшего расположения духа» были куда более деятельными. Первое — это когда шеф носился кругами по офису и орал на всех, что они, дескать, разучились работать, если вообще когда-нибудь умели, что завтра он всех к черту уволит, и вот тогда они почувствуют, что такое капитализм и т. д. и т. п. Второе — состояние холодного негодования. Представьте себе шефа сидящим в кресле, окидывающим вас с ног до головы взглядом, в котором читается «как-вы-меня-все-достали-такого-занятого-со-всей-вашей-ерундой», и цедящим нечто вроде: «Сами разбирайтесь». При этом шеф со скоростью пулемета строчит на своем ноутбуке документ за документом и потом засыпает ими всех подряд, начиная от собственных подчиненных и заканчивая высокое начальство в далеком городе Стокгольме.

В минуты состояний номер один и номер два шеф вызывал у меня лишь улыбку. В конце концов, хочется дитятке побаловаться — пусть оттянется на полную катушку. Сегодня же мне было его жалко. «Мы ведь совсем его не знаем», — мелькнуло в голове. Вдруг у него смертельная болезнь, о которой его оповестили не далее как сегодня утром? Или неприятности дома? Жена, к примеру, покидает его ради молодого любовника. Я бы на ее месте покинула. Жену шефа я видела всего один раз, но мне этого было достаточно, чтобы изрядно впечатлиться. Шеф рядом с супругой выглядел мешок мешком. Она же была стройна, высока и элегантна. И вся светилась от каких-то своих внутренних переживаний. Может, как раз думала о любовнике?..

— Что? — глухим голосом осведомился шеф, узрев меня в дверях.

— Кампания… — Я потрясла бумагами.

Он похлопал рукой по столу: мол, клади, после взгляну. Нет уж, со мной это не пройдет. Он ведь только сегодня такой приторможенный, состояние номер три обычно дольше одного дня у него не длится. Завтра очухается, начнет вопить: «Где план? Почему еще ничего не сделано?» И иди доказывай, что он сам распорядился бумажки на стол ему складывать. После выхода из всех трех критических состояний у шефа наступала обширная амнезия, смысл которой можно было выразить одной фразой: «Все вы врете».