Победить тьму... - Барбара Эрскин (2004)

Когда она наконец снова уснула, приняв лошадиную дозу успокоительного, почти рассвело. Она снова спала в их уютной спальной комнате, которую они сами с таким вкусом и любовью обставили. Неуверенно спустившись вниз в свой новый кабинет, Адам отдернул занавески и настежь открыл дверь на балкон. Холодный свежий весенний ветер напомнил о наступлении раннего утра, трава на лужайке позади дома была сильно подернута росой, где-то рядом пел дрозд. Казалось, откуда-то издалека, с соседних садов ему подпевает целый птичий хор в предрассветной тишине. Его глаза были полны слез. Бедная Джейн, бедный ребенок. Почему это произошло? Он внимательно изучил множество книг, чтобы сделать все возможное для благополучного исхода ее беременности. Он консультировался с самыми опытными гинекологами, она даже наблюдалась у Роджера Коена, который считался одним из ведущих специалистов по вопросам, касающимся патологии беременности. Роджер Коен написал много трудов, где осветил всевозможные опасности, которые подстерегают женщину, подверженную выкидышам. Они только неделю назад вернулись с очередной консультации, и врач сказал, что беременность протекает нормально. Так что же все-таки произошло? Он подошел к буфету, который стоял рядом со столом, и достал из него початую бутылку «Лафроэга». Плеснув себе немного в бокал, он залпом опрокинул содержимое в рот, почувствовав хорошо знакомый горький привкус. Когда он перевел дух, то налил себе еще.

Внезапно послышался плач ребенка. Он напрягся и только затем понял, что этот крик доносится с верхнего этажа соседнего дома.

Когда он в конце концов осознал, что происходит, то позвонил Роберту Хардингу. Тот не замедлил приехать, к сожалению, вместе с Сарой. Та, несмотря на все возражения Адама, настояла на том, чтобы одели Келома, который чувствовал явное беспокойство и капризничал, и забрала его к себе домой. Джейн еще не знала, что ребенка увезли. Роберт уехал, как только все было окончено. Он продемонстрировал самообладание, достойное уважения и зависти.

— Оставайся с ней, старина, столько, сколько будет необходимо. Не беспокойся, я прикрою тебя на работе. Думай только о своей жене.

Адам сел на кожаный диван, который стоял у стены, и посмотрел через открытое окно на улицу. Он не слышал прекрасного пения птиц. Про себя он проклинал, как мог, Господа Бога. За что? Почему он позволил, чтобы это произошло? Почему, когда на свете рождается столько нежеланных детей, почему он позволил ему и Джейн потерять ребенка, которого они так хотели, их маленькую бесценную девочку? Слезы ручьями текли у него по щекам, а он неподвижно сидел, неуверенно держа на своих коленях бокал. Он сидел и плакал до тех пор, пока не рассвело и в воздухе не повеяло теплом.

Только после того, как он допил всю бутылку, его словно осенило. Он поднялся на ноги и медленно стал подниматься по лестнице, чтобы посмотреть, как чувствует себя Джейн. Она лежала на боку с закрытыми глазами, ее лицо было белым, как лист бумаги.

— Джейн? — прошептал он. — Ты проснулась? — Она не пошевелилась. Он тяжело присел на край кровати и посмотрел на нее глазами, полными горя. — Джейн, дорогая, мне очень жаль. Мы пытались, ты знаешь, сделать все возможное… — Внезапно его взгляд упал на прикроватный столик, и он нахмурился, так как не обнаружил амулета Лизы на своем привычном месте. Обычно он всегда стоял рядом с лампой. Адам оглядел комнату. Его не было ни на туалетном столике, ни на полке рядом с маленькими фарфоровыми украшениями. Его не было ни на книжной полке, ни на столе рядом с дверью, куда только вчера вечером Джейн с такой любовью и нежностью поставила маленькую вазу с ранними нарциссами. — Джейн, — спокойно сказал он. Его тело напряглось, словно струна, будто кто-то, находившийся снаружи, пытался вглядеться в комнату через оконное стекло. — Джейн, дорогая, а где амулет Лизы?

Она что-то простонала, а затем уткнулась еще глубже лицом в подушку.