Победить тьму... - Барбара Эрскин (2004)

Она открыла дверь и заглянула внутрь, как в пещеру. Часть крыши в свое время была разобрана, ее заменили стеклом, чтобы свет луны и звезд мог проникать в помещение. Теперь даже в темноте вполне можно было различить предметы, находящиеся в помещении. Она огляделась. Ее рука нащупала выключатель, и вдруг она услышала сдержанное хихиканье. У Лизы похолодело внутри, каждый ее нерв напрягся. Несколько секунд стояла абсолютная тишина, затем она снова услышала шепот, который доносился из дальнего угла, оттуда, где у стены стоял ее старый диван, накрытый ярким покрывалом. Внезапно она поняла, какое зрелище предстанет перед ее взглядом, поэтому она резко хлопнула ладонью по выключателю, позволив яркому свету наполнить темный амбар.

Келом и Джульетта лежали на диване абсолютно голые. Рядом с ними на полу стояла початая бутылка белого вина. Рядом валялась еще одна, на сей раз пустая, свидетельствующая о том, что ее содержимое было выпито за довольно короткий срок сразу после ужина. Некоторое время ни один из них не пошевельнулся, затем оба спрыгнули с дивана. Джульетта схватила покрывало и, словно ширмой, старалась укрыть от взора матери это нелицеприятное зрелище. Ее лицо вызывающе нахмурилось. В это время Келом отчаянно пытался отыскать свои джинсы, затем схватил их и, повернувшись к Лизе спиной, натянул на голое тело и застегнул молнию. Когда он снова повернулся, его лицо было пунцовым.

— Тетя Лиза, я сейчас все объясню.

— Благодарю тебя, Келом. Я не думаю, что стоит что-нибудь объяснять. Я и так все вижу. — Сначала она почувствовала слепую ярость оттого, что они осквернили ее рабочее место. Но затем первоначальный шок быстро сменился гневом — ведь эти дети очень наглядно дали понять, что они больше не являются детьми, потом жалостью к ним, потому что они стояли перед ней, полные смущения, а их внешний вид говорил сам за себя, красноречивее любых слов. Она почувствовала ужас и страх от одной только мысли, что ей придется объяснять все Адаму и Джейн. А затем у нее возникло нестерпимое желание рассмеяться при виде их кротких, испуганных, как у кроликов, лиц.

— Вы ведь не расскажете отцу? — Мольба Келома нарушила ход ее мыслей. Он потянулся к своей рубашке. — Пожалуйста. Иначе он убьет меня.

Она неопределенно покачала головой.

— Я не думаю, что он сделает это, Келом. — Она глубоко выдохнула и снова потянулась за сигаретой. — Мне кажется, будет лучше всего, если вы дадите мне выпить немного вина, пока я буду размышлять над тем, как мне следует отреагировать на увиденное. — Ее мозг отчаянно работал.

«Я тоже была молодой.

Черт побери, я занималась любовью с его отцом на этом же самом диване.

Да, но ведь они всего лишь дети.

Допустим, она забеременеет.

Мы справимся.

Мы всегда достойно воспринимали любые трудности».

— Мам. — Джульетта не потеряла самообладания и быстро надела трусики и длинную мужскую рубашку. Она налила матери бокал вина и еще один для себя. Глаза Джульетты горели ярким огнем, а на щеках играл легкий румянец. Лиза подозревала, что виной тому не количество выпитого вина, а ее бесцеремонное вторжение, которое повлекло за собой преждевременное прекращение того, чем они занимались. Во всем остальном Джульетта казалась абсолютно спокойной. — Извини нас. Конечно, мы не должны были заниматься этим в твоей студии. — Она безошибочно перевела разговор на то, что было очень важным в жизни Лизы. По крайней мере, это было ее козырем. — Не беспокойся за нас, мы были очень аккуратны. Кроме того, мы собираемся пожениться. — Она одарила мать очаровательной улыбкой. — Пожалуйста, ты не должна говорить ни папе, ни отцу Келома, потому что они не поймут. Но ведь ты нас понимаешь, правда?

Многократно прокручивая в голове всю ситуацию, Лиза молчала. Она отхлебнула из бокала и поняла, что не испытывает какой-то злости или неприязни.

— Я подумаю, что делать, — наконец произнесла она. — Мне надо хорошенечко все обдумать.