Роковая ночь - Коллектив авторов (2007)

После этого мы выпили вина и всю ночь провели в беседе за угощением. Когда рассвело, я подарил факиру кошелек с золотыми монетами, который получил от Зулейхи. Он поблагодарил меня за подарок и отбыл. После его ухода я прилег, утомленный бессонной ночью, и заснул. Я пробудился через несколько часов от страшного шума: стучали в дверь. Я вскочил отворить дверь и, к своему ужасу, увидал на пороге стражников из числа царской охраны. Их предводитель сказал:

— Мне приказано отвести тебя во дворец. Следуй за нами!

— Неужели я совершил преступление?! — воскликнул я.

— Возможно, — ответил он.

— Какое же?

— Этого я не знаю, — сказал предводитель. — Я знаю только, что ты должен предстать пред монаршие очи. Если ты невиновен, то можешь не беспокоиться: царь Фаррухшах не допустит, чтобы тебя незаслуженно покарали. Он — справедливый правитель и не выносит приговора, пока вина человека не доказана полностью.

Я последовал за ним во дворец и, проходя мимо площади, увидел воздвигнутые на ней виселицы: их было четыре. «Вне всякого сомнения, — подумал я, — царь дознался о том, что Зулейха ходит ко мне!» Меня ввели в особую залу, где не было никого, кроме самого Фаррухшаха, его главного советника и еще одного человека. Всем прочим было приказано удалиться. Я перестал сомневаться относительно причины вызова во дворец с той минуты, когда увидел лицо четвертого человека: то был факир, мой бывший друг, а ныне предатель.

— Ты ли это, — спросил меня царь, — тайно встречаешься с моей любимой невольницей? Отвечай! И старайся в точности говорить о том, о чем я тебя спрашиваю. Знал ли ты о том, что я сурово наказываю преступников?

— Знал еще до того, как вступил в этот город, — сказал я.

— Как же тогда, — спросил царь, — осмелился ты совершить преступление, за которое платят ужасной ценой?

— Государь, — сказал я ему, — да будет долгой жизнь вашего величества! Ужас расплаты отступает перед любовью, ибо это — сильнейшее из наших влечений. Оно заставляет человека забыть собственный страх. Я готов принести себя в жертву вашему справедливому гневу и вытерпеть любые мучения, которые вам заблагорассудится предназначить мне в наказание. Ни слова жалобы не сорвется с моих уст, если вы даруете прощение вашей любимой невольнице. Она не заслуживает наказания. Я смутил ваш покой и нарушил мир в вашем доме, и только я должен по справедливости быть наказан.

Пока я произносил эти слова, в зал ввели Зулейху с Шапуром и Кале-Каири. Моя возлюбленная услышала последние слова и подбежала к царю, чтобы упасть ему в ноги.

— Простите его, повелитель, — вскричала она со слезами, — и пусть ваш гнев падет на невольницу, которая предала своего господина! Я перед вами виновна, даруйте ж прощение этому юноше!

— Подлец, — сказал мне Фаррухшах, — ты можешь не ожидать пощады! Тебя казнят. А ты, неблагодарная, — прибавил он, поворачиваясь к Зулейхе, — неужели у тебя хватает совести просить за этого негодяя? Или тебе не стыдно выказывать мне в глаза свой любовный пыл? Советник, — велел он далее, — распорядись, чтобы вздернули их обоих! И пусть их тела станут пищей стервятников.

— Берегитесь, мой повелитель, — вскричал я тогда, — так не поступают с драгоценной особой царевны! Даже ревность и гнев следует умерять из уважения к ее высокому роду.

Фаррухшах, казалось, был поражен моими словами. Он тут же спросил:

— Чья же благородная кровь течет в жилах этой девушки?

— Разве так хранят тайны, Хасан? — отвечала мне Зулейха. — Я полагала, что моя смерть пройдет незамеченной и никому не будет дела до моего имени и происхождения. Но, видно, мне не дадут умереть спокойно! Теперь мое имя будет покрыто стыдом, но делать нечего.

И она обратилась к царю со словами:

— Знай же, что невольница, которую ты приговорил к позорной смерти, — единственная дочь шаха Тахмаспа.