Многих сумасбродных стариков в этом приюте очень сильно волновал вопрос об обходной дороге, которую хотели проложить рядом с Россмором. Некоторые приветствовали эту идею, называя ее прогрессивной. Будет легче переходить дорогу, поскольку трасса не будет проходить через город. Другие были против и говорили, что родственники их все равно не посещают. Пэппи стала организовывать диспуты на эту тему, а затем привозила и тех и других в Россмор, чтобы они могли участвовать в соответствующей акции протеста. Ну не идиотизм ли? И даже Оливер, который время от времени навещал меня, говорил, что это бессмысленное дело.

Я держала у себя в холодильнике крупные сочные маслины и тонко нарезанную салями на случай прихода Оливера. И я всегда нарядно одевалась, так что он никогда не видел меня неряхой. Бедная Пэппи часто выглядела так, как будто целый день выполняла тяжелую физическую работу… впрочем, в этих больницах работа медсестры такой и была. Это было до того, как она начала работать в приюте. Что и говорить, меня радовали визиты Оливера.

И, конечно, мы спали вместе. Таков уж был Оливер. По-моему, ничего серьезного в этом не было. В конце концов, я была его свояченица, ну, если совершенно точно, то бывшая свояченица. И я не считала его кандидатом в мужья. Хотя, если святая Анна ответит на мои молитвы, он не вернется к Пэппи.

Он довольно много говорил о Пэппи, и это раздражало. Однажды я сказала, что надо найти другую тему для разговора, но он выглядел озадаченным. Он все время хотел знать, встречается ли она с кем-нибудь, а я ответила, что он ведь знает Пэппи, она встречается со всеми, но в то же время ни с кем. Это озадачило его еще больше, и он спросил, не интересовалась ли она им.

Дело в том, что, если я стану упоминать об Оливере, Пэппи будет возводить глаза к небу и тосковать. Но нельзя было оставлять все как есть. Он считал, что мы с Пэппи гораздо более близки, чем были на самом деле, недаром он интересовался подробностями нашего детства. Как будто я могла это помнить!

Я решила поехать в это идиотское место, «Папоротник и вереск», повидаться с Пэппи, чтобы иметь возможность что-то рассказать о ней Оливеру. Я хотела заставить его думать, что мы с Пэппи очень любим друг друга.

Когда я приехала, то первым делом увидела Пэппи — зад ее возвышался над ямой, которую она выкопала. Рядом с ней стояла команда старичков, среди которых я увидела этого горластого краснолицего Дэна, папашу Грэнии. Он-то что здесь делает? Они все над чем-то громко хохотали. Когда моя тень упала на них, они перестали смеяться.

— Да это же Шикарная Джейн! — заорал Дэн как ненормальный. Остальные посмотрели на меня без особого удовольствия. Пэппи вылезла из ямы, с грязными руками и измазанным лицом.

— О, привет, Джейн, что случилось? — спросила она. Как будто приехать повидаться с родной сестрой можно только в случае, если произошло что-то особенное.

— Почему должно что-то случиться? — повысила я голос.

Они все поняли, эти старики, а Дэн лучше всех.

— Застегните ремни безопасности, — сказал он, и все засмеялись.

— Включайте бортовой компьютер и исчезайте, — сказал другой, почти беззубый, старик. Он-то должен был исчезнуть лет тридцать назад.

Я ненавидела их за то, что они заметили холодность в наших отношениях и, вероятно, догадывались о ее причинах. Я ненавидела Пэппи за то, что она позволила им это увидеть.

— Ладно, друзья, я отлучусь ненадолго. Ради бога, стойте подальше от ямы, я не хочу откапывать вас, да еще со сломанными конечностями, — велела им Пэппи и повела меня к своему маленькому домику, расположенному на участке. Она умылась, предложила мне хереса и села напротив меня.

— У тебя осталась грязь на лице, — сказала я.

Она проигнорировала мое замечание.

— Что-нибудь с папой? — спросила она.

— Нет, конечно, а что может быть?

— На прошлой неделе у него было высокое давление, — сказала Пэппи.