Одержимость - Сьюзен Льюис (1996)

Кори тут же завелась: такого она, конечно же, не ожидала. Мог бы по крайней мере испытывать угрызения совести за то, как безобразно встретил ее. Впрочем, к предмету их будущего разговора это отношения не имело. Кори с облегчением вздохнула.

— Привет, — он присел на маленький диванчик рядом. — Я не опоздал?

— Нет. Просто я пришла рано. Мне надо было немного собраться перед нашей встречей, вдруг ты бы пришел и стал на меня нападать.

— И не собирался, — уверил ее Филипп. В глазах его угадывалось искреннее сожаление. — Я никогда больше так не поступлю, Кори. В общем-то я надеялся… короче говоря, если ты согласна, мы можем повернуть время вспять и попытаться изобразить, что это наша первая встреча.

Кори смущенно и беспомощно оглядела зал, обтянутый плюшем, будто в замысловатости декора могла что-то высмотреть и подобрать нужные слова. Затем снова повернулась к отцу и заставила себя улыбнуться.

Филипп тоже неуверенно улыбнулся. Он боялся, что она его оттолкнет. Кори потихоньку оттаивала.

— Я слабый человек, — искренне признался он. — Я знаю. У меня масса других недостатков, но я умею любить и хочу, чтобы ты знала, Кори, я очень любил твою мать, больше всех на свете.

«Так почему же ты избавился от нее?» — хотелось крикнуть Кори. Потом она вдруг решила сказать ему, что Эдвина тоже любила только его до самой смерти, но испугалась все испортить и передумала. Сосредоточилась на деле, ради которого пришла. Боже, с чего начать?

В общем, Кори все-таки стала рассказывать, с чего начала, и сама не помнит, пока наконец не заметила — отец слушает очень внимательно. Он, затаив дыхание, ловил каждое ее слово, Кори от неожиданности осеклась. На его лице отразилась такая сила и такая ярость, что казалось, сейчас он способен на все.

Кори ничего не утаила, рассказав и о вчерашней угрозе Люка. Филипп напрягся, не понятно, о чем он сейчас думает. Впрочем, вскоре все прояснилось, и если бы не трагический пафос его слов, они звучали бы нелепым фарсом.

— Только скажи мне, что делать, — мрачно проговорил он. — Просто скажи, и я все сделаю.

Кори раздраженно стиснула зубы. Итак, решение снова за ней. Боже, она так устала от свалившейся на ее голову ответственности. Он как ребенок и точно так же говорил то, что думает. Он действительно сделает все, о чем она попросит. Но сам он не в состоянии взвалить на себя этот груз.

— Ну, можно начать, — осторожно проговорила Кори, — скажем, с рассказа о том, что Люк Фитцпатрик имеет против тебя.

— О, это связано с моей женой, — вздохнул он. Он обличал Октавию страстным тоном, искренне и столь трогательно, что Кори чуть не прослезилась.

— Но есть что-то еще, так ведь? Должна быть причина подобного поведения с Аннализой и со мной.

— Я действительно понятия не имею, — беспомощно развел руками Филипп. — Бог знает, как бы я сам хотел выяснить.

Кори, стараясь придать голосу жесткость и уверенность, произнесла:

— До какой степени надо тебя ненавидеть, чтобы так мучить. Ведь в конце концов мы твои дочери. Пожалуйста, скажи: в чем дело?

— Я ничего не делал, Кори. Клянусь! Ничего. Я знаю только, что он всячески терроризирует мою семью. С того самого момента, как мы стали партнерами. Я не хотел вовлекать тебя в эти дела, боялся, что, прознав, кто ты, он начнет преследовать и тебя.

— Но вот сейчас ты здесь, — заметила Кори, — ты пришел. Что изменилось?

Филипп наклонился, и Кори приготовилась услышать еще одно душераздирающее признание.

Он помолчал, потом спросил разрешения взять ее за руку. Кори потянулась к нему, и прежде, чем Филипп успел ей что-либо сказать, их увидела Октавия.

Последствия были столь ошеломляющи и внезапны, что Кори застыла на месте как вкопанная. Никогда раньше Кори не слышала такой отборной брани. И ни разу не сталкивалась со звериной злобой. Октавия набросилась на Филиппа с кулаками, и, сбросив с себя оцепенение, Кори кинулась на его защиту.