Одержимость - Сьюзен Льюис (1996)

— Поклянись, что никогда не скажешь Аннализе, кто ты такая! Не хочу, чтобы она или кто-нибудь другой знал о тебе. Понимаешь? И не важно, чем ты занимаешься и что собираешься делать в будущем. Знай, я всегда буду отрицать, что ты моя дочь. Ты не имеешь ко мне никакого отношения, никогда не имела и не будешь. Держись от Дюка Фитцпатрика подальше. У него есть Аннализа, ты ему не нужна.

Филипп резко поднялся, ощутив, что задел ее за живое. Ноги дрожали, Филипп постарался достойно уйти из паба: сейчас он убил всякую надежду, что сможет когда-нибудь поделиться своей болью и кому-либо довериться. Ну и к лучшему: Кори никогда не будет страдать от унижения, ловя на себе презрительные взгляды: «Вон идет дочь психа, знаете, того, который резал проституток». Но Боже мой, Аннализе-то этого не избежать. И он молил Бога, чтобы Кори оказалась рядом с ней. Ему следовало бы защищать дочерей, черт побери, ему! Но он сам все испортил, всю свою жизнь. Ладно, теперь ничего не изменишь. Отрадно лишь то, что Кори заботится об Аннализе — он видел в тот вечер у Люка. Кори знает, что Аннализа ее сестра, и никогда ее не бросит.

Теперь ему оставалось только сдаться в полицию.

13

— Что, сидишь в одиночестве? А где все?

Кори подняла глаза на вошедшего в комнату Люка.

— Кто на ленче, кто на съемках.

Он кивнул: Кори искренне удивилась — надо же, умудряется оставаться таким свежим в невыносимую жару. Светлые волосы совсем выгорели, хлопчатобумажные брюки выцвели, на загорелой руке ослепительно блестел золотой «Ролекс». Он казался весьма самодовольным, и Кори могла только позавидовать. Лето — не самый любимый ее сезон, поскольку приходилось выставлять напоказ свою бледную кожу, но в такую жару никуда не денешься. Тем не менее о майках и речи быть не могло: у нее слишком большая грудь, да еще соски выпирают. Джиорджи посоветовала носить мягко ниспадающую хлопчатобумажную или муслиновую одежду и шелковые лифчики. Или приталенные платья с короткими рукавами, а также джинсы с цветастыми блузками. У Кори была новая прическа, волосы теперь казались еще гуще и шикарнее, а локоны спадали аж до плеч.

Люк присел на краешек стола, она попыталась тут же спрятать какую-то газету, но он заметил.

— Беннати в городе, да? — ухмыльнулся Люк, рассматривая снимок Кристоса в аэропорту Хитроу. — Наслышан о его прибытии. — Он прочел подпись и вернул газету Кори. Она не успела отвести взгляд, и он обратил внимание на ее покрасневшие глаза.

— У тебя все в порядке?

— Конечно, — ответила она. — Я немного простудилась. — Меньше всего ей хотелось бы рассказать ему, что весь вечер она проплакала из-за отца.

— А как твое вчерашнее свидание? — осторожно поинтересовался Люк.

— О, о’кей. Спасибо. Как вы с Аннализой? Куда в конце концов попали?

— Да в «Артс клаб» в Челси. Зря не пошла, мы хорошо провели время с друзьями.

Кори молча улыбнулась.

— Ну и как, — с любопытством взглянул он, — вы решили, о чем следующая передача?

— Транссексуалы. Аннализа сейчас как раз на ленче с тремя такими. — Кори отказалась от приглашения, поскольку чувствовала себя неважно.

Люк с сомнением покачал головой.

— Дней через десять мы представим отчет: оказывается, число операций подобного рода только за последний год увеличилось на семь процентов во всем мире.

— Ну и как Боб? Принял идею?

— Да.

— Хорошо. Кстати, ты видела сегодня статью в «Гардиан» насчет вашей передачи? Не могу дождаться рейтинга. — Люк помолчал, заметив, что Кори отводит взгляд. — Эй, тебя что-то беспокоит? Почему бы нам не поговорить?

— Да нет, все в порядке. — Она улыбнулась.

— Вот так-то лучше. — Он коснулся ее щеки.

Ей вдруг так захотелось расплакаться, но все-таки она совладала с собой.

— Люк, давай поговорим о Бобби Мак-Ивере.

— Бобби? — спросил он с любопытством. — А что с ним?