Ожерелье королевы - Александр Дюма (2014)

– За полтора миллиона ливров.

– И как же будет происходить продажа?

– Португалец платит мне задаток, я сам везу ожерелье в Лиссабон, и там мне выдают вексель на предъявителя.

– У нас такой способ платежа, господин Бемер, не практикуется, но задаток, если он в разумных пределах, вы получите.

– Сто тысяч ливров.

– Это можно найти. А остальное?

– Ваше высокопреосвященство, очевидно, хотели бы рассрочку? – поинтересовался Бемер. – При гарантии вашего высокопреосвященства все возможно. Но только в рассрочке кроется убыток, поскольку, прошу заметить, монсеньор, при сделке на такую сумму цифры вырастают сами по себе без всяких пропорций. Процентные деньги с полутора миллионов при пяти процентах составляют семьдесят пять тысяч, а пять процентов для купца – это чистое разорение. Приемлемая ставка – десять процентов.

– Значит, по вашим подсчетам, это будет сто пятьдесят тысяч?

– Да, монсеньор.

– Договоримся, господин Бемер, так: вы продаете ожерелье за миллион шестьсот тысяч и оставшиеся полтора миллиона получаете в три срока в течение года. Согласны?

– Ваше высокопреосвященство, в этом случае мы теряем пятьдесят тысяч ливров.

– Не думаю, сударь. Получи вы завтра полтора миллиона ливров, вы оказались бы в затруднительном положении: ювелир не покупает земли такой стоимости.

– Нас двое, монсеньор: у меня есть компаньон.

– Я согласен с вами, но это не имеет никакого значения, и вам куда удобнее будет получать каждые четыре месяца по пятьсот тысяч, то есть по двести пятьдесят каждому.

– Ваше высокопреосвященство забывает, что эти бриллианты принадлежат не нам. О, будь они нашей собственностью, мы были бы достаточно богаты, чтобы не беспокоиться ни с сроках платежей, ни о продаже их для возмещения капитала.

– А кому же они принадлежат?

– Примерно десятку наших кредиторов. Мы покупали камни по отдельности. За один мы должны в Гамбурге, за другой в Неаполе, еще за один в Буэнос-Айресе, за два в Москве. Наши кредиторы ждут продажи ожерелья, чтобы получить деньги. Нашей тут будет лишь прибыль, которую мы получим, но, увы, монсеньор, за то время, что мы пытаемся продать это злосчастное ожерелье, то есть почти за два года, мы потеряли уже двести тысяч. Так что сами судите, в барыше ли мы.

Г-н де Роган прервал Бемера:

– Все это прекрасно, но я не видел самого ожерелья.

– Вы правы, ваше высокопреосвященство, вот оно.

И Бемер после обычных предосторожностей протянул г-ну де Рогану драгоценное украшение.

– Великолепно! – воскликнул кардинал, любовно притрагиваясь к застежке, которая, как он полагал, касалась шеи королевы.

Когда же его пальцы насытились симпатическими токами, что могли остаться на поверхности камней, он спросил:

– Мы договорились? Дело слажено?

– Да, ваше высокопреосвященство, и я сию же минуту еду в посольство, чтобы расторгнуть договоренность.

– Вот уж не думал, что посол Португалии сейчас находится в Париже!

– Да, господин да Суза как раз тут, он приехал инкогнито.

– Чтобы договориться о покупке, – рассмеялся кардинал.

– Да, монсеньор.

– Бедный Суза! Я ведь хорошо знаю его. Бедный Суза!

И кардинал снова захохотал.

Г-н Бемер счел своим долгом разделить веселость высокого покупателя.

И они, стоя над футляром с ожерельем, долго и весело прохаживались насчет португальского посла.

Г-н де Роган собрался уходить.

Г-н Бемер остановил его.

– Не соблаговолит ли ваше высокопреосвященство сказать, как будет произведен расчет? – осведомился он.

– Как обычно.

– Через управляющего вашего высокопреосвященства?

– Нет, нет, это не касается никого, кроме меня. Вы будете иметь дело только со мной.

– И когда?

– Прямо с завтрашнего дня.

– Сто тысяч ливров?

– Завтра я вам их доставлю.

– Хорошо, монсеньор. А векселя?

– Завтра здесь же я их и подпишу.