Ожерелье королевы - Александр Дюма (2014)

– Сейчас вы убедитесь, что я первым делом всегда думаю о вас.

– Вторым, монсеньор, большего я не заслуживаю.

– Итак?

– Мой банкир предложил мне две сотни акций, и четверть из них я взял на вашу долю.

– О, монсеньор!

– Позвольте, я продолжу. Два часа спустя он вернулся. Продажа этих акций в тот же день привела к повышению их курса на сто процентов и принесла мне сто тысяч ливров.

– Превосходная спекуляция.

– И вот, дорогая графиня, то есть, я хотел сказать, дорогой друг, ваша доля.

Кардинал отсчитал двадцать пять тысяч из присланных королевой двухсот пятидесяти и вручил их Жанне.

– Прекрасно, ваше высокопреосвященство, услуга за услугу. Но больше всего мне льстит, что вы подумали обо мне.

– И так будет всегда, – заверил кардинал, целуя Жанне руку.

– Я в долгу не останусь, – ответила Жанна. – Итак, монсеньор, до скорой встречи… в Версале.

И Жанна удалилась, отдав предварительно кардиналу листок, где королева записала сроки платежей, и первый из них – через месяц – составлял сумму в пятьсот тысяч ливров.

27. Мы снова встречаемся с доктором Луи

Возможно, наши читатели, помнящие, в каком тяжелом положении мы оставили г-на де Шарни, будут признательны нам, если мы проведем их в переднюю малых покоев королевы в Версале, куда отважный моряк, который никогда не пугался ни стихий, ни людей, бежал, боясь выказать слабость перед тремя женщинами – королевой, Андреа и г-жой де Ламотт.

Однако, дойдя до середины передней, г-н де Шарни почувствовал, что более не способен сделать ни шагу. Он пошатнулся, вытянул руки. Слуги заметили, что молодой человек лишился сил, и бросились к нему на помощь.

Молодой офицер потерял сознание и, когда через несколько секунд пришел в себя, то не сомневался, что королева видела это; вероятно, встревоженная, поддавшись первому движению души, она выбежала бы к нему, если бы ее не остановила Андреа, действовавшая скорее под влиянием жгучей ревности, нежели руководствовавшаяся желанием соблюсти приличия. Впрочем, каковы бы ни были чувства, побудившие Андреа высказать свое мнение королеве, она поступила правильно, потому что едва ее величество возвратилась к себе в кабинет и двери за нею закрылись, как тут же сквозь них донесся возглас:

– Его величество король!

Да, действительно, король шел из своих покоев на террасу; перед государственным советом он решил взглянуть на охотничьи экипажи, которые несколько дней назад нашел в довольно запущенном состоянии.

Войдя в сопровождении нескольких офицеров свиты в переднюю, король остановился, увидев человека, привалившегося к подоконнику; поза его встревожила двух гвардейцев, которые бросились к нему с помощью, поскольку не привыкли к тому, чтобы офицеры ни с того ни с сего лишались чувств.

Они поддерживали г-на де Шарни, наперебой повторяя:

– Сударь! Сударь! Что с вами?

Но молодой человек лишился голоса и был не в силах ответить им. Король, поняв по его молчанию, что дело серьезное, ускорил шаг.

– Кто-то потерял сознание, – заметил он.

Услышав голос короля, гвардейцы обернулись и отпустили г-на де Шарни, и тот из последних сил постарался не упасть, а опуститься на пол.

– Что вы делаете, господа! – воскликнул король.

Г-на де Шарни, окончательно лишившегося чувств, осторожно подняли и посадили в кресло.

– Да это же господин де Шарни! – объявил король, узнавший молодого офицера.

– Господин де Шарни? – раздались голоса.

– Да, племянник господина де Сюфрена.

Слова эти произвели магическое воздействие. На г-на де Шарни было вылито содержимое чуть ли не десятка флакончиков с нюхательной солью, словно он оказался в окружении дам. Был призван врач, который тут же приступил к осмотру больного.