Ожерелье королевы - Александр Дюма (2014)

Всю ночь он метался в бреду. Утро не принесло ему успокоения.

Бледный как смерть, постаревший на десять лет, он кликнул лакея и велел подать костюм из черного бархата – так одевались зажиточные люди, принадлежавшие к третьему сословию.

Мрачный, безгласный, он затаил свою боль поглубже в сердце и пошел к Трианону; было около десяти часов утра – время смены караула.

Королева выходила из часовни после мессы.

На ее пути почтительно склонялись головы и шпаги.

Шарни заметил, что несколько дам покраснели от досады, видя, как хороша собой королева.

И в самом деле, она была хороша. Прекрасные волосы, зачесанные вверх на висках, тонкие черты лица, улыбающиеся губы, усталые, но сияющие лаской и кротостью глаза…

Внезапно в самом конце шеренги придворных она заметила Шарни. Мария Антуанетта покрылась румянцем и тихонько вскрикнула от неожиданности.

Шарни не склонил головы. Он продолжал глядеть на королеву, и в его взгляде она прочла новое горе. Мария Антуанетта подошла к нему.

– Я думала, что вы у себя в имении, господин де Шарни, – строго сказала она.

– Я приехал оттуда, – отвечал он кратко и почти нелюбезно.

Королева, от которой никогда не ускользали малейшие оттенки, изумленно посмотрела на него.

Обменявшись с Шарни почти враждебными словами и взглядами, она обратилась к дамам.

– Добрый день, графиня, – ласково сказала она г-же де Ламотт, улыбнувшись ей, как близкой подруге.

Шарни содрогнулся. Он весь обратился в зрение.

Жанна отвернулась, смущенная королевской милостью.

Шарни следил за ней с настойчивостью безумца, пока она снова не повернулась к нему лицом.

Потом он обошел вокруг нее, изучая ее походку.

Приветливо кивая направо и налево, королева краем глаза следила за маневрами обоих наблюдателей.

«Он совсем потерял голову, – думала она. – Бедный юноша!»

И она снова подошла к нему.

– Как вы поживаете, господин де Шарни? – ласковым голосом спросила она.

– Превосходно, ваше величество, но, слава Богу, не так хорошо, как вы.

И он поклонился королеве, которую его поклон испугал еще более, чем удивил.

«За этим что-то кроется», – решила Жанна, не спускавшая с них глаз.

– Где вы остановились? – продолжала расспрашивать королева.

– В Версале, сударыня, – отвечал Оливье.

– Давно ли?

– Три последние ночи, – многозначительно произнес молодой человек.

На королеву это не произвело никакого впечатления; Жанна задрожала.

– Не хотите ли вы что-нибудь мне сказать? – с ангельской кротостью спросила королева у Шарни.

– Ах, государыня, – отозвался он, – мне слишком многое надо сказать вашему величеству.

– Пойдемте, – коротко бросила она.

«Нужно за ними проследить!» – подумала Жанна.

Королева стремительным шагом направилась к себе в покои. Все потянулись за ней с не меньшим проворством. Жанна сочла удобным предзнаменованием, что Мария Антуанетта пригласила нескольких придворных следовать за ней, не желая, вероятно, дать повод для предположений, будто хочет остаться наедине со своим собеседником.

В эту кучку придворных замешалась Жанна.

Королева вошла к себе и отослала г-жу де Мизери и всех своих прислужниц.

Погода была мягкая и пасмурная, солнце не пробивалось сквозь тучи, но тепло и свет словно сочились сквозь пушистую бело-серую пелену, затянувшую небо.

Королева отворила окно, выходившее на небольшую террасу, и села за секретер, заваленный письмами. Она ждала.

Вскоре все, кто вошел вместе с ней, поняли, что ей угодно остаться одной, и удалились.

Шарни, снедаемый нетерпением и гневом, теребил в руках шляпу.

– Говорите же! Говорите! – обратилась к нему королева. – Вы, судя по всему, очень волнуетесь, сударь.

– Как мне начать? – произнес Шарни; он словно размышлял вслух. – Разве я осмелюсь бросить обвинение чести, обвинение вере, обвинение величеству?