Ожерелье королевы - Александр Дюма (2014)

– Превосходно, сударь!

– И наконец, что она никогда не давала господину де Рогану права думать, будто он значит для нее больше, чем любой из ее подданных, из чужих, посторонних людей.

– А… Она так сказала…

– Так и сказала тоном, не допускающим возражений, потому что кардинал ее не оспорил.

– Итак, государь, если кардинал ее не оспорил, следовательно, он сознался во лжи; его отпирательство подтверждает слухи о том, что некие лица пользуются у королевы предпочтением.

– О Господи, что еще там? – упавшим голосом спросил король.

– Сущая бессмыслица, как вы сами убедитесь. Коль скоро установлено, что господин де Роган не прогуливался вдвоем с королевой…

– Как! – вскричал король. – Утверждают, будто господин де Роган прогуливался вдвоем с королевой?

– Эти слухи опровергла сама королева, государь, и господин де Роган также отказался их подтвердить. Но коль скоро это установлено, вы сами понимаете, что остается загадкой для всех – ведь злоба людская не знает удержу! – зачем же тогда королева гуляла ночью по версальскому парку?

– Ночью, по версальскому парку? Королева?

– И с кем она там гуляла, – бесстрастно продолжал граф Прованский.

– С кем? – прошептал король.

– Несомненно!.. Разве каждый поступок королевы не приковывает к себе всеобщего внимания? А ведь ночью, не ослепленные ни сиянием солнца, ни блеском королевского величия, глаза наблюдателей делаются еще зорче!

– То, что вы говорите, брат мой, – низко! Берегитесь!

– Государь, я повторяю чужие слова, и повторяю с таким негодованием, что надеюсь, это подвигнет ваше величество на выяснение всей правды.

– Как, сударь? Говорят, будто королева прогуливалась ночью, не одна… по версальскому парку?

– Мало того что не одна, государь, – вдвоем… Ах, если бы говорили просто «не одна», на это не стоило бы обращать внимание.

Тут король вспылил:

– Вы сказали мне, что повторяете чужие слова, – сказал он. – Посему докажите, что кто-то в самом деле это говорил.

– К сожалению, это очень легко, – отвечал граф Прованский. – Я располагаю четырьмя свидетельствами: во-первых, моего егермейстера, который видел королеву два дня или, вернее, две ночи подряд, когда она выходила из версальского парка через калитку за егермейстерским домом. Вот письменное свидетельство, скрепленное его подписью. Прочтите.

Король, дрожа, взял бумагу, прочел и вернул брату.

– А это более любопытный документ, государь, исходящий от человека, который несет ночную стражу в Трианоне. Он докладывает, что ночь прошла спокойно, что кто-то стрелял один раз в лесу Сатори – должно быть, браконьер; в парках же все было тихо, не считая того дня, когда там прогуливалась ее величество королева под руку с каким-то дворянином. Взгляните, этот протокол составлен в недвусмысленных выражениях.

Король снова прочел, содрогнулся и бессильно уронил руку.

– Третье свидетельство, – невозмутимо продолжал граф Прованский, – исходит от привратника восточных ворот. Этот человек видел королеву, когда она выходила через калитку за егермейстерским домом. Он сообщает, как была одета королева, – взгляните, государь; далее он говорит, что издали не сумел узнать кавалера, с которым рассталась ее величество; так и написано; но по выправке он принял его за офицера. Этот протокол подписан. Он добавляет еще одно любопытное обстоятельство, не оставляющее сомнений в том, что это была именно королева: ее величество сопровождала графиня де Ламотт, подруга королевы.

– Подруга королевы! – в ярости вскричал король. – Да, все так – подруга королевы!