Ожерелье королевы - Александр Дюма (2014)

Сия медицинская церемония представляла собою и впрямь весьма любопытное зрелище; неудивительно поэтому, что она возбуждала в парижанах такое любопытство.

Итак, человек тридцать больных уселись вокруг ванны; такой же молчаливый, как и зрители, слуга, опутав их шнуром, отчего они стали походить на Лаокоона и его сыновей, которых сжимают своими кольцами змеи, неслышно удалился, указав предварительно пациентам на железные треугольники, помещавшиеся в специальных углублениях ванны и призванные служить для еще более непосредственного воздействия целительных месмерических флюидов.

Сеанс еще не начался, но по залу уже распространилось мягкое всепроникающее тепло, которое успокаивало несколько напряженные нервы пациентов. Медленно поднимаясь от пола к потолку, теплый воздух вскоре начал источать нежный аромат, и головы даже самых упрямых больных, отяжелев, склонились на грудь.

Едва пациенты успели всецело отдаться сладкой неге, как вдруг в этот теплый аромат мягким пламенем влилась пленительная и проникновенная мелодия, исполняемая невидимыми музыкантами.

Чистая, словно хрустальный источник, на берегу которого она родилась, музыка эта с непреодолимою силой подчиняла себе нервы пациента. Она напоминала таинственные и необъяснимые звуки, которыми природа зачаровывает даже животных, тихий стон ветра в гулких скалистых расселинах.

Вскоре к губной гармонике присоединился мелодичный хор, напоминающий огромный букет цветов, и его звуки, кружась, словно лепестки, стали тихо опускаться на головы присутствующих.

На оживившихся было лицах появилось явное удовольствие. Все органы чувств пациентов испытывали нежную ласку. Душа у каждого дрогнула и, выйдя из убежища, где она прячется от телесных недугов, свободно и радостно разлилась по всему организму, преобразившись и подчинив себе материю.

В этот миг каждый больной взял в руки железный треугольник, укрепленный на крышке ванны, и приложил его – кто к груди, кто к сердцу, кто к голове – туда, где помещалась его главная болезнь.

Представьте себе, как блаженство сменяет на лицах пациентов боль и тоску, вообразите себе это забытье, вызванное всепоглощающим наслаждением, нависшую над собравшимися тишину, лишь изредка прерываемую вздохами, и вы получите самое точное представление о сцене, которую мы попытались описать через три четверти столетия после того, как она происходила.

Теперь еще несколько слов об актерах, занятых в этой сцене.

Прежде всего они делились на две группы.

Одни из пациентов, которых мало заботил так называемый ложный стыд, предмет весьма трепетного отношения для людей средних, но всегда преодолеваемый натурами великими или совсем уж низкими, – так вот, одни из пациентов, истинные актеры, явились сюда только для того, чтобы излечиться, и старались изо всех сил достичь своей цели.

Другие – скептики или просто любопытные, не страдающие никакой хворью, – пришли в дом Месмера, как ходят в театр, желая то ли испытать, что чувствует человек, сидящий возле волшебной ванны, то ли изучить в качестве обычных зрителей новый способ лечения; эти последние лишь наблюдали за больными и даже здоровыми, пришедшими сюда, несмотря на отсутствие у них каких-либо недомоганий.

Среди первых, горячих поклонников Месмера, признавших его учение, возможно, просто из благодарности к нему, выделялась молодая женщина, рослая, с красивым лицом и одетая несколько вызывающе; уже поддавшись действию флюидов и часто прикладывая треугольник то к голове, то к надбрюшию, она закатила дивные глаза, словно у нее болело все тело, а руки у нее задрожали от легкого зуда, свидетельствующего о том, что магнетические флюиды проникли в организм.

Когда голова ее откинулась на спинку кресла, зрителям открылось побелевшее лицо, плотно сжатые губы и прекрасная шея, которая от быстрого прилива и отлива крови стала похожа на мраморную.