Праведник - Игорь Хорр (1997)

— Не надо жалеть меня, человек Божий. Я не достоин жалости. Я сорвался, прости… Знаешь, это чувство вины. Последнее время оно преследует меня. Мне кажется, что я виноват в ее смерти.

— Я понимаю тебя. Это пройдет. Рано или поздно это обязательно пройдет.

— Пройдет… Проклятый убийца. Я сойду с ума. Сегодня я видел еще один труп.

— Его поймают. Теперь его должны поймать.

— Господи! Когда же это случится? Это какой-то дьявол. Как я устал, Алексей! Ты не представляешь себе, как я устал.

— Сядь, Вадим, сядь. Все образуется. Отдохнуть тебе надо. Знаешь, давай махнем ко мне? Вот только выйдет книга…

— К тебе? — отчужденно спросил Прыгунов. — Куда? В Саранск? Да там тоже черт-те что происходит. Ты что, не читаешь газет? Конезавод совсем разорился. Тысячи людей оказались на улице. То ли еще будет…

Писатель вздохнул. Он знал о больших неприятностях на конезаводе, но до сих пор не придавал этому особенного значения.

— Да, жаль Прошина, — произнес он.

— Себя пожалей. У Прошина и без того на десять жизней хватит. Впрочем, и с тобой что станется?.. Обрати внимание, писатель. Интересный момент истории. Из-за одного преступника бунтует целый народ. В тартарары летит вся городская власть. Из-за одной лошади рушится целая финансовая империя. Обильная почва для новых романов… Проводи меня, Алексей. Я пойду, пожалуй.

Они молча вышли в коридор. Прыгунов сам открыл дверь и вышел из квартиры.

— Так о чем ты хотел спросить меня? — сказал Вадим Николаевич, спускаясь по лестнице.

— Спросить?.. — рассеянно повторил писатель. — Да, ты прав… Вадим, помнишь ту девушку, с которой я встречался перед своим знакомством с Викторией?

— Этакая умница-красавица? Стройная блондинка с небесными глазами?

— Да…

Глаза Прыгунова злобно сверкнули. Он вдруг сунул руку в карман и извлек оттуда белый, ровный клочок бумаги.

— Графиня Урманчеева! Особняк в центре Москвы! Живет одна с сыном! А я уж было и забыл. Держи, друг.

— Что это?

— Догадайся сам. Будь здоров, Алексей. Надеюсь скоро увидеть тебя, — сказал Вадим Никитович и медленно пошел по лестнице вниз.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

ПЕРЕМЕНЫ ЧУВСТВ

Следующий день выдался очень душный и мрачный. Небо было темным, и, казалось, вот-вот сверкнет молния, ударит гром и ливень плотной стеной обрушится на город. Но дождя все не было, и тяжелые, черные тучи, словно подвешенные на невидимых нитях, продолжали грузно висеть над Москвой.

Около двух часов пополудни черная карета с гербом дома Урманчеевых на дверцах и кучером с тем же гербом на кафтане свернула с Нового Арбата на площадь и остановилась напротив ресторана «Прага». Хозяин, он же единственный пассажир кареты, молодой граф Урманчеев, отодвинул шторку, взглянул на улицу, затем посмотрел на часы.

«Осталось меньше десяти минут, — подумал он. — И она еще, наверняка, как всегда опоздает. Черт побери, как же хочется поскорее увидеть ее! И как это ужасно, как это мучительно — ждать! Ненавижу, ненавижу ожидание! Каждый раз она подвергает меня этой пытке! Дрянь! Дрянь! Почему, почему меня так тянет к ней? Чем она лучше других? Почему она заслуживает другой участи? И заслуживает ли вообще?!»

«Нет, нет! Она не такая, как все! — заговорил вдруг в Виталике совсем другой голос, тот самый — странный далекий голос, который так часто врывался в его мысли, когда он думал об Аллочке. — Она лучше, лучше других! Она прекрасна и чиста! Она — единственное, ради чего еще стоит жить!.