И тут меня осенило! Это же Мытищи! Ведь тут недалеко живет моя старая подруга Леночка! Ты помнишь ее, Прошин! Мы расстались с ней около двух лет назад. И я решил пойти к ней.

Леночка живет в километре от станции. Мне повезло (вернее, я сначала так думал). Возле станции стоял автобус, водитель которого по пути в парк обещал подбросить меня почти до места. Однако в автобусе я заснул, а водитель забыл обо мне и вспомнил минут через тридцать, не раньше. Он остановил автобус, вошел в салон и со словами «парень, приехали» взял протянутые ему три рубля, помог мне сойти на землю и укатил в неизвестном направлении.

Слава Богу, местность оказалась знакомой. Короче говоря, до Леночки по шпалам и лужам я добирался как минимум полтора часа…

Разумеется, Леночка не очень обрадовалась моему приходу (последний раз я был у нее больше года назад). К тому же она была не одна, но все же, несмотря на все это, не решилась выгнать меня на улицу (Леночка живет одна в двухкомнатной квартире), и через несколько минут мне была предоставлена чистая постель в отдельной комнате.

Я был еще далеко не трезв. Сняв с себя куртку и ботинки, я попытался поцеловать мою благодетельницу, за что получил хорошую затрещину. Потом решил посмотреть, кто там у нее в соседней комнате, на что Леночка пригрозила, что сейчас же после этого выставит меня за дверь. Еще она сказала, что для осуществления последнего готова предпринять все меры, вплоть до вызова милиции. К тому же дружок ее из соседней комнаты подал голос… В общем, от своих глупых намерений я в конце концов отказался, решил больше ни с кем не спорить, не раздеваясь рухнул на предназначенный мне диван, и в глазах у меня тут же потемнело — Леночка выключила свет…

И тут я почувствовал себя до бесконечности несчастным и одиноким. Стали мерещиться какие-то кошмары, я испугался и твердо решил, что сейчас встану и пойду к хозяйке в соседнюю комнату. Однако самочувствие мое резко ухудшилось — меня вдруг начало так вращать, как будто тело мое привязали к пропеллеру летящего самолета. В то же время голова моя стала проясняться. Вспомнив о выпитой за прошедший вечер дозе спиртного, я понял, что все, что происходит со мной, в порядке вещей, и от намерения пойти в соседнюю комнату отказался, ибо все равно вряд ли смог бы определить, в какой стороне она находится. Чувство страха и одиночества сменилось ощущением постепенного успокоения. Вращающий меня пропеллер остановился, и спустя какое-то время я погрузился в сон…

— И это все? — после длительной паузы разочарованно уточнила Нина.

— Ну да, все! — сказал Вадик. — Это только вступление.

— Ну так продолжай!

— Сейчас продолжу. Дай только немного передохну… Проснулся я почему-то на Красной площади. Причем в совершенно непривычной для меня обстановке. Стоял ясный, погожий день, но на площади не было ни души. Ни глазеющих на Кремль туристов, ни милиционеров, ни даже почетного караула у гробницы вождя. Был, правда, один человек. Лицо его показалось мне знакомым, но кто это был, вспомнить не могу до сих пор. Он вышел откуда-то из-за мавзолея и очень быстро, то и дело оглядываясь, пошел, почти побежал в сторону ГУМа, что навело меня на мысль, что там дают нечто такое, что заставило даже иностранных туристов оторваться от осмотра лучших достопримечательностей Москвы. И тут радостная мысль пришла мне в голову: «Черт побери! Двадцать пять лет живу, а в мавзолее так и не побывал! Вечно то закрыт, то очереди. И вот тебе удача — и открыт, и очереди нет! Вперед! Скорей туда, пока они все не вернулись!..» И я побежал…

Обстановка в мавзолее показалась мне очень знакомой. Никакого гроба с вождем не было к в помине. Вместо этого стояли обычные столы, стулья. Сквозь почти непроницаемый дым сигарет я увидел стойку, за которой, пристально на меня глядя, курил трубку невысокий усатый бармен.

— Да это же наш безалкогольный бар! — вскричал я, узнав знакомое помещение.