Праведник - Игорь Хорр (1997)

— Спасибо, Алексей Борисович! Огромное вам спасибо! Вот здесь, на карточке есть наш адрес и телефон. Мы ждем вас с нетерпением!.. И… У меня еще одна просьба к вам. Только я не знаю…

— Я внимательно вас слушаю.

— Алексей Борисович. Я бы очень хотела… Я бы хотела, чтобы вы прочитали мои стихи. Вот, у меня здесь совсем немного… Если у вас будет время…

— Ладно, хорошо. Оставьте, я обязательно прочту их. Я надеюсь, что они так же прекрасны, как и их автор.

— Спасибо, — еще больше раскрасневшись, сказала поэтесса. — До свидания…

— До свидания, дорогая. Как только выйду отсюда и немного разберусь с делами, обязательно позвоню в ваш легендарный клуб.

— До свидания, — сказала Виктория Сергеевна. — Спасибо за цветы.

Девушка положила небольшую тетрадку со стихами и карточку на маленький столик, где уже лежало несколько таких приглашений, и, еще раз извинившись, удалилась, столкнувшись в дверях с господином Прыгуновым Вадимом Никитовичем.

— Прошу, мадемуазель. — Прыгунов галантно отступил в сторону, пропустил девушку, затем прошел в палату.

— Добрый день, господин величайший писатель! Как твое драгоценное здоровье?

— Я в порядке. Здравствуй, Вадим.

— Здравствуй, Виктория! Как ты оказалась здесь раньше меня?

— Здравствуй. Рада видеть тебя, Вадим.

— Спасибо тебе за то, что встретил ее.

— Не за что, друг мой, не за что. Я велел своему шоферу отвезти ее сначала в одно очень укромное место, но она не послушалась и заставила его мчаться прямо сюда. Ну да ладно. У меня для вас хорошие новости. Твоя невиновность по этому дурацкому делу безоговорочно доказана. Из обвиняемого ты переходишь в свидетели. Департамент полиции за причиненный моральный ущерб приносит тебе извинения. Впрочем, их можно понять. За раскрытие дела обещаны огромные деньги. Это для них поинтереснее, чем искать насильников и убийц. За такое вознаграждение они из самого губернатора Пужайкина могли бы душу вытрясти. К тому же многое действительно было против тебя. Чеченец, показания этого психа Маркеева. В общем, я думаю, ты не держишь на наши органы правопорядка особого зла. Они выполняли свою работу, может быть, конечно, в не совсем деликатной форме. Что касается прессы, то вот тебе мое слово — уже в вечерних газетах появятся опровержения. Так что можешь спокойно выписываться и читать свои лекции. Кстати, у меня для вас обоих сюрприз. Я хотел еще с утра показать это Виктории, но она от меня сбежала. Да! Знал ли ты, уважаемый Алексей Борисович, что от нашего многоуважаемого Михаила Андреевича сбежала его прекрасная женушка, и сбежала на том же злополучном поезде?

— Да, знал. Мы ехали с ней в одном вагоне. Как только началась стрельба, она вместе со своим красавцем-любовником убежала в лес. Что-нибудь стало о них известно?

— Пока ничего. Но как же ты, зная всю эту историю, так ничего мне и не сказал? Почему я узнаю об этом от совершенно посторонних людей?

— Прости, Вадим, но мне не хотелось касаться этой темы. В газетах уже промелькнули какие-то грязные намеки. В общем, вся эта история очень и очень неприятна.

— Бедный Михаил Андреевич, — искренне посочувствовал Прыгунов.

— Никогда бы не подумала, — сказала Виктория Сергеевна. — Аннушка — такая милая и скромная молодая женщина. Мне казалось, она очень любила своего мужа…

— Она и сейчас любит его, — заметил Алексей Борисович. — Я разговаривал с ней в поезде. Она была в отчаянии. В последнее время с Прошиным происходило что-то неладное. Он совсем зашился на работе… С уверенностью, впрочем, я ничего сказать не могу. Аннушка надумала, что он разлюбил ее, и от отчаяния решилась на этот совершенно бессмысленный поступок.

— И ты не пытался отговорить ее?

— Пытался, конечно. Но тебе, Вика, должно быть лучше меня известно, что доказать что-либо отчаявшейся женщине практически невозможно.