Творящие любовь - Джудит Гулд (1998)

Сомнений быть не могло. Она вычеркнула Маурицио из списка и вписала свое имя. Отослав телекс, Анна подшила копию и стала ждать взрыва со стороны Корви. Рано или поздно это должно было случиться. Все дело во времени, когда именно он обнаружит подмену. Удовлетворение Анна испытывала только от того, что это было уже fait accompli[26]. Ему уже ничего не удастся сделать, чтобы что-то изменить. Он мог только ее уволить. Если он пригрозит увольнением, ей придется изворачиваться и как-то выкручиваться.

На этой неделе, судя по слухам, пришел телекс — ответ из штаб — квартиры в Нью-Йорке. В нем сообщалось о дате прибытия представителя «Отелей Хейл» и подтверждался список кандидатов на собеседование. Ромео Корви чуть удар не хватил от ярости. Только его самодовольство помешало ему наброситься на Анну с ругательствами. Ромео зашел достаточно далеко и пригрозил ей увольнением, но девушка благоразумно намекнула ему, что это будет выглядеть весьма странно. Помимо всего прочего, никто не увольняет сотрудника, который еще неделю назад фигурировал в списке кандидатов на место помощника управляющего. Корви полиловел от гнева, его даже трясло от того, что ему приходилось сдерживаться. Потом, после строгого предупреждения, он несколько успокоился, его грудь опала, он высоко поднял голову и откинул ее назад.

Анну трясло всякий раз при мысли о том, насколько близка была она к тому, чтобы вылететь с работы. Если бы ее уволили, никто, даже Фабио, не смог бы ей помочь. Тем более что ей больше не хотелось пользоваться помощью Фабио Пегроне. Никогда больше.

Она ненавидела своего кузена Фабио лишь чуть меньше, чем презирала Ромео Корви. Насколько Анна могла припомнить, она только и слышала: «За это надо поблагодарить нашего кузена Фабио», «За это надо сказать спасибо нашему кузену Фабио». Иногда ей казалось, что еще одно слово о благодарности кузену Фабио, и она завизжит. Благодарность и любезность в его интерпретации означали возможность сесть вам на голову.

Фабио Пегроне был дальним родственником отца Анны, и мужчины никогда тесно не общались. Ее отец принадлежал к бедной ветви семьи Вигано, а Фабио был из Вигано-богачей. Когда Анне исполнилось три года и семья Вигано перебралась из Кампании в Рим, ее отец обратился к Фабио за помощью. Ему дали работу в строительной фирме кузена: физическую и тяжелую. Отец никогда не жаловался, даже в тот день, когда он упал мертвым от сердечного приступа.

И мать тоже никогда не жаловалась. Ни разу за все эти тяжелые годы.

С самого своего приезда в Рим они жили в одном из дешевых многоквартирных домов, принадлежащих Фабио. За это, по словам матери, они должны были быть очень признательны кузену. С дешевым жильем было трудно, и, если бы кузен Фабио не предоставил им квартиру, им бы пришлось жить на улице.

Только когда Анна немного подросла, она поняла разницу между дешевыми домами Фабио и роскошным двухэтажным пентхаусом, занимаемым семьей кузена в богатом районе Париоли. Эта несправедливость произвела на нее тяжелое непроходящее впечатление. Роскошь жизни Фабио Пегроне мучила ее еще больше от сознания того, что он обеспечивает себе ее, вытягивая последнюю лиру у своих жильцов. Зимой в квартирах было прохладно или совсем холодно. Бойлеры постоянно выходили из строя, и месяцами их никто не чинил. Туалеты засорялись, и так продолжалось неделями. Крысы бегали по темным коридорам, кусая детей и разнося болезни, пока тараканы завоевывали полы и стены. Анна все больше ненавидела неотвязный запах стряпни, смешанный со зловонием отбросов, недостаток воздуха и света, визг детей и огромные семьи, ютящиеся в одной или двух крошечных комнатушках. Когда девочке исполнилось семь лет и она научилась читать, то первым делом расшифровала надписи, украшавшие стены и двери домов Фабио Пегроне: «Пегроне — свинья».

Анна стыдилась своего родства с ним. Но еще больше того, чтобы кто-нибудь узнал, где она живет.